Книга Короли океана, страница 45 – Гюстав Эмар

– А теперь только между нами, Олоне, – продолжал Дрейф самым благодушным тоном.

– Слушаюсь!

– Мне нужно просветить тебя насчет твоих обязанностей, потому как ты, сдается мне, совершенно без понятия, что такое, по-нашему, быть Береговыми братьями.

– Думаю, это значит быть друзьями, по-братски любить друг друга. По мне, так все это запросто; признаться, я люблю тебя так, как будто знаю уж добрых двадцать лет.

– Благодарю, я тоже. Но пока ты мало соответствуешь тому, о чем говоришь. Скоро сам поймешь, это ж проще пареной репы.

– Говори же, брат, я весь внимание.

– Итак, слушай да мотай на ус. Братство – одна из важнейших форм существования флибустьерского сообщества. Учредили его первые Береговые братья, чтобы объединиться в крепкую братскую связку. Когда снаряжается экспедиция, флибустьерам надлежит первым делом попарно объединиться для взаимопомощи и взаимовыручки, коли будет нужда. Без этого наши хищнические инстинкты одержали бы над нами верх, жадность и эгоизм довели бы нас до того, что мы превратились бы в шайку разбойников без стыда и совести, которые только бы и думали, как бы обокрасть друг дружку, а потом прикончить, потому что не были бы способны на великие дела. А значит, надобно было изничтожить сие пагубное зло, ибо оно принесло бы погибель всему нашему братству; и благодаря братству оно было пресечено в корне.

– Что ж, очень интересно.

– Даже больше, чем ты думаешь. Вступить в братство означает быть одним человеком о двух лицах, единой душой, единой же мыслью; делить поровну и дружбу, и вражду с прочими – словом, объединить все и вся, не утаивать никаких тайн друг от друга, по-братски делить славу, богатство, беды и напасти, без зависти и упреков. Флибустьер под страхом позора не может бросить своего брата в беде; он обязан драться за него и выхаживать его, ежели тот будет ранен, нести его на своих плечах во время переходов; скорее умереть заодно с ним, коли того потребуют обстоятельства, чем оставить его на милость врагу, без всяких оговорок и колебаний. Что угодно сделать одному, то же должно быть угодно и другому, и другой должен седлать все возможное, чтобы дело его брата выгорело, хоть бы и в ущерб своим собственным планам. Одним словом, каждый из двоих обязан полностью отречься от любых личных интересов ради интересов другого. А что до раздоров, они запрещены законом и могут быть урегулированы лишь по окончании братства; покуда же срок его не истек, запрещается выказывать друг другу мало-мальский упрек даже на словах. Ведь ты хорошо меня понял?

– Да. Все, что ты сказал, отныне навсегда осталось у меня не в памяти, а в сердце.

– И принимаешь эти условия?

– Все, без сомнений.

– Теперь остается только определиться со сроком нашего братства. Сколько оно будет длиться? Право определить срок я оставляю за тобой.

– Ты позволяешь мне это от всего сердца?

– Конечно, и даже прошу тебя об этом.

– Хорошо! Коли так, – продолжал Олоне, протягивая ему руку, – я желаю, чтобы срок нашего братства истек лишь по смерти одного из нас. Ответ за тобой.

Дрейф пожал ему руку.

– Принято, брат, – с волнением молвил он в ответ. – Я в тебе не ошибся: ты славный малый.

И суровый буканьер отвернулся, чтобы смахнуть слезу, невольно скользнувшую у него по щеке.

Осушив свой бокал и снова раскурив трубку – для самоуспокоения, он продолжал:

– Свой гамак ты, понятно, повесишь здесь. Что касаемо денег, о них и говорить не стану, – рассмеявшись, бросил он. – Ведь ты и сам по себе просто золото. Лучше покажу тебе место, где я храню свои испанские пиастры да унции. Когда потратишь все, что у тебя есть за душой, можешь черпать оттуда полными пригоршнями.

– Спасибо, – просто сказал Олоне.

– У тебя нет работников. А понадобится по меньшей мере двое. Завтра начнутся торги – на них выставят пассажиров с посудины Компании.

– С «Петуха»?

– Да, а поскольку ты знаешь этих славных людишек наперечет, то и выбрать себе подходящих тебе будет незатруднительно. Купишь двоих.

– Извини, брат, я действительно знаю этих славных людишек наперечет, тем паче что еще нынче утром и сам был в их положении.

– Так что с того?

– Да так… признаться, мне было бы неловко выбирать среди них: получается, я как бы сам обрекаю их на прозябание.

– Достойное мнение, одобряю. Зато я не в твоем положении, так что совершу закупку по собственному почину. А дабы пощадить твою щепетильность, впрочем оправданную, я уступлю тебе двух своих работников. Годится?

– Вполне.

Дрейф ударил в гонг.

Появился Данник.

– Скажи Чернобородому и Говоруну, чтоб явились сюда оба.

И в следующую минуту оба работника уже были тут как тут.

– Слушайте-ка сюда, молодцы, – обратился к ним буканьер. – С сегодняшнего дня мы с Олоне братья, а у него нет работников, вот я и решил уступить вас ему. Надеюсь, вы будете паиньками и ему не придется на вас жаловаться. К тому же я постараюсь не терять вас из виду и самолично за вами прослежу. Стало быть, дело решенное: вы больше не мои работники, а поступаете к Олоне. Так что будьте умницами. А теперь проваливайте к черту, я вам все сказал.

Оба работника ретировались со смешанным чувством грусти и радости; однако мысль о том, что они остаются при первом своем хозяине, давала им некоторое утешение.

– Они славные ребята, – признался Дрейф, – только за ними нужен глаз да глаз, особенно за Говоруном. Держи обоих в узде – и сможешь из них веревки вить.

В эту минуту в гостиную вернулся Данник – он привел с собой слугу, разодетого в роскошную ливрею.

– Ему нужен капитан Олоне, – доложил работник.

– Это я, – откликнулся молодой человек.

Слуга почтительно поклонился и, передав ему большой конверт с гербовой печатью, пояснил:

– От его милости герцога де Ла Торре.

Олоне вздрогнул и дрожащей же рукой взял письмо.

– Мой хозяин наказал мне дождаться ответа от господина капитана, – прибавил слуга, – хоть бы и на словах.

– Данник, позаботься, чтобы этот славный малый не был обижен, – сказал Дрейф.

Слуга поклонился и вышел в сопровождении работника.

– А теперь поглядим, что за дело у благородного герцога, – весело бросил буканьер.

Олоне распечатал письмо и, сперва пробежав его глазами, принялся читать вслух.

– Послушайте, братья, – сказал он.

В письме содержалось нижеследующее: