Онлайн книга «Тревожных симптомов нет. День гнева»
|
Первым заговорил я: – Вы бывали в зоне, Юрий… – Просто Юра, – ответил он. – Нет, там были только Люшин и Беата, оба не очень удачно. О зоне я знаю только по их рассказам. Сейчас Арсеньев запретил работу до переоборудования скафандров. – Неужели последствия взрыва… – Да никакого взрыва не было, – перебил он меня. – Просто когда установка вышла из-под контроля, из нее вырвался поток излучения невообразимо большой энергии. По-видимому, здесь мы имели дело с неизвестными до сих пор частицами. Они-то и вызвали вторичную радиацию. – Скажите, – спросил я, – они… тогда… очень мучились? Максимов бросил быстрый взгляд на потупившуюся Беату. – Нет, не думаю, – ответил он каким-то делано небрежным тоном. – Вероятно, они перестали существовать как материальные образования за какие-нибудь миллионные доли секунды. На пути потока не могло остаться ничего живого. – Но Арсеньев говорил о каких-то светлячках. Он замялся: – Видите ли… ничего… с точки зрения тривиальных представлений о формах жизни. Однако там было много металла, в котором излучение породило очень странные явления. Впрочем, об этом вам расскажет Беата лучше, чем я. Ведь она у нас первый в мире металлобиолог. Максимов поднялся из-за стола: – Прошу меня извинить. Мне нужно поехать на базу. Он подошел ко мне и крепко пожал руку: – Так вы все-таки настаиваете? – Да, – ответил я. – Зачем вам это? – спросил он совсем тихо. – Там погибла моя жена… Я не могу… – Хорошо, – сказал он, – вы туда попадете. * * * – Не знаю, чем вас занять, – сказала Беата. – Пойдемте в библиотеку, может быть, что-нибудь подберете почитать. Мы прошли по коридору и поднялись на третий этаж. Книги в библиотеке были свалены на полу. Вероятно, их собирались вывезти. Я подошел к окну. – Это там? – спросил я, указывая на гигантское сооружение, напоминавшее формой бублик. – Нет, это ускоритель. Пульт – в конце левого крыла. Я посмотрел на ее руку: – Результат посещения пульта? – Да, те самые светляки с температурой триста градусов. Я пыталась взять одного, но он расплавил перчатку. Мне вспомнились слова Максимова о металлобиологии. – Они металлические? – спросил я. – В основном, по-видимому, они состоят из металла. Точный химический состав пока неизвестен, хотя по аналогии с дендритами можно считать их состоящими из сложных металлоорганических соединений. – Живые? Беата задумалась: – Пока еще трудно сказать. В них протекают окислительные процессы, напоминающие дыхание, и восстановительные – на базе реакций фотосинтеза. Они могут ассимилировать металлы из сохранившихся там конструкций и некоторые элементы почвы. Может быть, они даже размножаются делением. Это еще неясно. – А дендриты? – Там все гораздо проще. Это – металлоорганические растения. Многое в механизме обмена веществ у них уже разгадано. – Эти светляки летают? – Нет, ползают, и то очень медленно. Значительно медленнее улиток. Их движение очень трудно заметить. – Чем занимается сейчас Арсеньев? Кажется, я задал вопрос, на который ей не хотелось отвечать. – Видите ли, – сказала она после длинной паузы, – Арсеньев человек со странностями. Он не может простить себе, что уехал в тот день в город. Считает, что все произошло по небрежности. Впрочем, – спохватилась она, – не нужно было вам этого рассказывать. Ведь ваша жена… – Замещала его в тот день? – Да. – Беата, – спросил я, – вы можете совершенно честно сказать, почему Арсеньев не хочет пускать меня туда? – Совершенно честно? – переспросила она, глядя себе под ноги. – Нет, честно не могу. И пожалуйста, вообще больше ни о чем меня не спрашивайте! * * * За обедом Арсеньев и Максимов разговаривали о каких-то счетчиках. На меня они не обращали никакого внимания. Беата молчала, погруженная в изучение толстой тетради, которую ей передал Арсеньев. Мне не хотелось есть. Я все время пытался найти объяснение странному поведению Арсеньева. Вообще, вся эта атмосфера недомолвок и нескрываемой холодности начинала меня раздражать. Арсеньев прервал разговор с Максимовым и повернулся к Беате: – Ну как? – Замечательно! – ответила она, с трудом отрываясь от листка, покрытого формулами. – Просто изумительно! – Живые? – спросил Арсеньев. – Никаких сомнений. – Ну что ж, поздравляю. Арсеньев отодвинул стул и направился к двери. Я тоже встал: – Алексей Николаевич! Он скосил глаза в мою сторону и шагнул в коридор. – Договаривайтесь обо всем с Максимовым. Я снова опустился на стул. – Ладно, ладно, – примирительно произнес Максимов, – завтра начнете помогать мне готовить скафандры. * * * Подготовка заняла пять дней. Я помогал Максимову крепить на скафандрах металлические сетки ловушек, пришивал карманы для батарей, таскал в грузовик кислородные баллоны, отправляемые на зарядку. Рабочих на территории не было. Максимов сказал мне, что весь вспомогательный штат экспедиции находится на базе. – Арсеньев, – пояснил он, – не любит, когда кто-нибудь тут околачивается. В зону поражения должны были отправиться Арсеньев, Максимов и я. Однако в последний момент Арсеньев передумал и велел Максимову находиться в главном корпусе «в готовности номер один», как он выразился. Вероятно, я выглядел очень жалким в тяжелом скафандре, согнувшись под тяжестью кислородного баллона, потому что, увидев меня в полном облачении, Беата не могла сдержать улыбку. Зато Арсеньев был просто великолепен. Выпрямившись во весь свой двухметровый рост, он, казалось, совершенно не чувствовал веса многочисленных приборов, висевших у него на груди. Наконец приготовления были закончены. Максимов проверил поступление кислорода в шлемы. – Готово! – услышал я его голос в наушниках. – Пошли! – ответил Арсеньев. – Идите, Шеманский, за мной. Тяжелые ботинки со свинцовыми подошвами скользили на гладком полу. Я пытался приспособить свой шаг к легкой, размашистой походке Арсеньева, но мне это плохо удавалось. Коридор завернул вправо. Арсеньев скрылся за поворотом. |