Книга Языческий лорд, страница 45 – Бернард Корнуэлл

Я кивнул:

– Любви между супругами явно нет. Всякий решил бы, что мы насиловали пленницу, и муж едва ли поверит ее отрицаниям. Поэтому да, скорее всего, он ее убьет.

– Тогда ей нельзя назад! – яростно заявил Осферт.

– Решать ей.

Некоторое время мы ехали в молчании.

– Госпоже Ингульфрид пятнадцать лет не позволяли покидать Беббанбург, – заговорил он наконец. – Ее все равно что в плену держали.

– Так вот почему она ушла с нами? Понюхать воздуха свободы?

– Мать стремится быть с сыном.

– Или подальше от мужа, – съязвил я.

– Если мы оставим мальчишку у себя… – Голос его дрогнул.

– Мне от него никакой пользы, разве что выкуп, который заплатит его отец. Стоило продать его еще в Беббанбурге, да я не был уверен, что нам удастся выбраться из гавани без заложника. А уж после парень стал одной только обузой.

– Это хороший мальчик, – заступился за него Осферт.

– И пока он жив, этот хороший мальчик будет верить, что имеет право на Беббанбург. Стоило мне перерезать его тощую глотку!

– Нет!

– Детей я не убиваю, – напомнил я. – Но через несколько лет он вырастет, и я убью его.

– Я выкуплю его у тебя! – выпалил Осферт.

– Ты? Откуда ты возьмешь золото?

– Выкуплю! – упрямо повторил он. – Только дай время.

Я вздохнул:

– Мы продадим парня отцу и убедим его мать остаться с нами. Ты ведь этого хочешь?

Осферт кивнул, но не проронил ни слова.

– Ты влюбился, – продолжил я и заметил, что смутил его. – А любовь меняет все. Мужчина способен пройти через пламя Рагнарёка, когда влюблен. Он забывает обо всем мире и совершает безумства ради той, которую обожает.

– Знаю, – буркнул он.

– Знаешь? Ты прежде никогда не сходил с ума.

– Наблюдал за тобой. И сейчас ты действуешь не ради Уэссекса или Мерсии, но ради моей сестры.

– Замужней женщины, – проворчал я.

– Все мы грешники, – заявил Осферт и осенил себя крестом. – Да простит нас Господь.

Мы умолкли. Дорога пошла в гору, и нам начали встречаться деревья. Здесь росли ольха и ива, стволы которых клонились к западу из-за холодных ветров с моря. Расстилались на возвышенностях и добрые пастбища, все еще плоские, но обнесенные оградами и канавами. На них щипали траву коровы и овцы. Появились деревни и богатые усадьбы. Когда день перевалил за середину, мы остановились у одного из домов и спросили эля, хлеба и сыра. Слуги в большом зале были данами, они сообщили нам, что их господин ускакал на запад, к Зигурду Торрсону.

– Когда он уехал? – спросил я.

– Шесть дней назад, господин.

Выходит, Кнут и Зигурд еще не начали нашествие, а быть может, отплывают именно в ту минуту, когда мы тут разговариваем.

– Я слышал, что саксы объявились в Линдкольне, – сказал я дворецкому.

– Не в Линдкольне, господин. На Беардан-Игге.

– Острове Беарда? Где это?

– Недалеко от Линдкольна, господин. Немного к востоку.

– Сколько их?

– Сотни две. – Дан пожал плечами. – Может, три.

Он явно не знал, но его ответ подтверждал мою догадку, что Этельред не привел в Нортумбрию всю свою армию, а только выслал сильный военный отряд.

– Они собираются напасть на Линдкольн? – спросил я.

– Не посмеют! – Слуга рассмеялся. – Их всех убьют!

– Тогда зачем они пришли?

– Потому что дураки, господин.

– Так что важного на Беардан-Игге?

– Ничего, лорд, – сказал дворецкий.

Я заметил, что Осферт открыл было рот, но потом передумал.

– На Беардан-Игге есть монастырь, – сообщил он, когда мы поехали дальше. – По крайней мере, был, пока язычники не сожгли его.

– Приятно думать, что и от них бывает толк, – хмыкнул я и был вознагражден гневным взглядом.

– Там погребено тело святого Освальда, – добавил Осферт.

Я уставился на него:

– Почему ты не сказал мне этого раньше?

– Забыл название, господин. А когда этот человек его произнес, вспомнил. Беардан-Игге – название странное, но место святое.

– И кишит людьми Этельреда, откапывающими останки, – заметил я.

Когда мы достигли Беардан-Игге, солнце уже клонилось к западу. Местность оставалась плоской, а почва топкой. Мы пересекали вброд лениво текущие потоки и перебирались через отводные канавы ровно, как пущенная из лука стрела, разделяющие влажные пастбища. Мы выехали на большую дорогу, которая тоже шла прямо. Миновали римский мильный камень, повалившийся и наполовину заросший травой. На камне была высечена надпись: «Lindum VIII», означавшая, как я догадывался, что до города, который у нас называется Линдкольном, осталось восемь миль.

– Римляне тоже мерили расстояние милями? – спросил я у Осферта.

– Да, господин.

Вскоре за мильным камнем нас заметил военный отряд. Он находился в западной стороне, откуда били слепящие лучи заходящего солнца, и увидел нас гораздо раньше, чем мы его. Воинов было восемь, верхом на здоровенных конях, вооруженные копьями и мечами. Они галопом поскакали через заболоченное поле, из-под копыт летели комья грязи. Мы развернули своих жалких кляч и принялись ждать.

Восьмерка окружила нас. Пока наездники смотрели, их кони топтались на дороге. Я обратил внимание на то, как взгляд предводителя скользнул по молоту у меня на груди, потом по кресту на шее у Осферта.

– Вы называете эту падаль лошадьми? – осклабился он. А когда мы промолчали, продолжил: – И кто вы такие, во имя Господне?

– Это убийца священников, – подсказал один из его подчиненных. Он один из всех имел при себе щит, и на этом щите была намалевана скачущая лошадь Этельреда. – Я его узнал.

Вожак посмотрел мне в глаза. На его лице проступило удивление.

– Ты Утред?

– Господин Утред, – с упреком поправил Осферт.

– Пойдете с нами, – бросил командир и развернул коня.

Я кивком дал Осферту понять, что нам следует подчиниться.

– Мы заберем у вас мечи, – заявил один из воинов.

– Попробуйте, – любезно предложил я.

Они предпочли не пытаться, а повели нас через заболоченные пастбища и канавы. Наконец мы вышли на сырую дорогу, ведущую на северо-восток. Вдалеке я разглядел лошадиный табун.

– Сколько вас тут? – спросил я. – И кто вас ведет?

– Некто, кто решит, предстоит ли убийце священников жить или умереть, – отрезал тот, который явно был вожаком.