Книга Война с демонами. Книга 5. Королева демонов, страница 105 – Питер Бретт

Помещение пустовало, но Элисса видела, что здесь только что побывали слуги. От чайника поднимался пар; сам он стоял четко посредине между двумя недавно наполненными фарфоровыми чашками. На стерильной мраморной столешнице красовались острова узоров из тонких сэндвичей и других кушаний на один укус.

Два хрустальных стакана образовали треугольник с ведерком для льда, тоже хрустальным. Над горлышком откупоренной бутылки райзонского летнего вина еще вился парок. Стаканы уже наполнили. На случай, если что-то понадобится, имелся до блеска начищенный серебряный колокольчик.

Элисса с улыбкой узнала руку главной служанки:

– Мать Кэть старше Сорен, а все еще мастерица и такая же невидимка.

– Слуги и должны быть невидимками, пока не нужны. – Треша сразу направилась к любимому креслу и села. На столике рядом уже стояло фарфоровое блюдо с любимыми сэндвичами графини и чашкой чая с молоком – несомненно, переслащенного. – Не хочу, чтобы они днем и ночью маячили перед глазами.

«Какая унылая, одинокая жизнь!» – подумала, но мудро промолчала Элисса.

Она потянулась за вином.

– Конечно, мне они рады меньше, чем тебе. – Треша взяла крошечный сэндвич, обернутый тонкой фальцованной бумажкой, чтобы пальцы остались девственно-чистыми.

Ела она как птичка, откусывая аккуратно и по чуть-чуть. Бумажка стоила больше, чем зарабатывали большинство слуг.

– Наверно, если тебе в тягость запомнить, как их зовут. – Сама того не заметив, Элисса уже осушила стакан и налила еще.

Мать вскинула брови, но оставила это без внимания.

– Я в курсе, как их зовут. – Треша скомкала бумажку. – Кто, по-твоему, платил им все эти годы жалованье? Но знаешь, что я скажу? Ты бросила на слуг не кого-нибудь, а родных детей. Почти на год.

– Так вот что тебя волнует? – ответила Элисса. – И что с того? Меня же ты оставила на слуг.

– И вот результат, – показала на нее Треша.

– Ты видела Марью и Арлена только за праздничным столом в солнцестояние. – Элисса ответила ровно, хотя уже закипала. – И вдруг желаешь, чтобы они, как ты выразилась, маячили перед тобой днем и ночью?

– Конечно нет, – огрызнулась Треша. – Но я знаю членов совета всех крупных школ. Я могла бы…

– Забрать их к себе ровно на столько, сколько понадобилось бы, чтобы сплавить в школу, – подхватила Элисса. – Ты их знать не хотела. Как и меня.

Треша взяла чашку и подула на чай. Элисса моргнула:

– Неужели стерпишь? В последний раз, когда я так заговорила, ты разбила о мою голову тарелку.

Треша вздохнула и сделала глоток.

– Тебе понадобилось много времени, но теперь ты мать. Я больше не могу обращаться с тобой как с дочерью. Подойди и сядь рядом.

Элисса подчинилась, и они немного посидели, словно вернулись в карету. Элисса потягивала вино и смотрела в одну точку, а мать молча уплетала миниатюрные сэндвичи. Элисса прикончила второй стакан и встала, чтобы налить третий.

– Я могу позвонить прислуге, – заметила Треша.

– Вина я и сама налью, матушка. Пока меня, как я сказала, растили слуги, я научилась всему на свете.

Элисса съязвила неосознанно, без умысла. Она походила на мать больше, чем хотела признать.

Чашка звякнула о блюдце – мать вышла из себя.

– Радуйся, что отца нет в живых и он не слышит, как ты со мной разговариваешь.

– Мне и не приходилось так говорить, когда он был жив.

– Понятное дело, отец был ниспослан Создателем, – рассмеялась Треша. – Как твой приемный сын. Как вестник, в которого ты влюбилась. Дорогая моя, неужели ты видишь Избавителя в каждом мужчине, к которому неравнодушна?

Элисса фыркнула, но после заметила на стакане узор и округлила глаза:

– Лучший хрусталь? Я думала, он только для визитов высочайших особ.

– Ты королевских кровей, – ответила Треша.

– Когда я вышла за Рагена, ты говорила иначе. – Элисса повысила голос до визга: – «Я отрекусь от тебя, если выйдешь за грязную дорожную крысу! Посмотрим, как тебе понравится купеческая жизнь!»

– Я этого не делала, – сказала Треша.

– Что? – Элисса поперхнулась вином.

– Я не отреклась от тебя, – уточнила графиня. – Никаких бумаг не подписывала, документов не оформляла. Ты представляешь, какой случился бы скандал?

Элисса едва верила ушам. Она посмотрела на стакан в своих руках. Третий допила или нет?

– Ты хочешь сказать, что все эти годы…

– Ты жила средь купцов по личному выбору, – пояснила Треша. – Чтобы вернуться домой, тебе было нужно лишь извиниться.

Элисса скрипнула зубами:

– За что? Раген – хороший человек! Он стоит десятка придурковатых баронов, за которых вышли сестры!

Треша поставила чашку с блюдцем на стол и встала – само величие, скала, хотя и была теперь ниже Элиссы.

– Ты права.

– Что?..

– Я приношу извинения, – сказала Треша. – Раген показал себя намного лучшим мужем, чем мне представлялось.

Элисса, постояв в ошеломленном молчании, обвела взглядом комнату:

– Неудивительно, что ты избавилась от посторонних ушей.

– Я умею признавать свою неправоту. – Треша стряхнула с платья пылинку. – Пользуйся случаем и радуйся, дорогая. Тебе, пожалуй, не хватит жизни, чтобы услышать это вторично.

Элисса покачала головой:

– Я должна была знать, что ты не отреклась от меня.

– Отреклась? – рассмеялась Треша. – Нет. Лишила наследства? Разумеется.

– Я никогда не хотела быть графиней, – сказала Элисса.

– А твои сестры хотели этого чересчур сильно. Только мозгов у них – одна извилина на двоих. Я скорее верну титул короне – пусть Юкор бросит эту подачку первому дураку, которому задолжал, чем передам кому-то из них. Только ты сумела чего-то добиться.

– Создатель, матушка! – вспылила Элисса. – Неужели нельзя просто сказать, что ты скучала по мне? Хочешь увидеть внуков? Неужели твоя гордость неприступна, как городская стена?

– Если у меня стена, то у тебя гора, – сказала Треша. – Из-за этой мелкой ссоры мы потеряли годы. Их не вернуть. От магии морщин у тебя меньше, но на меня продолжает давить бремя лет. Я – умирающая старуха, и у меня свои убеждения, мне поздно меняться.

В душе Элиссы что-то дрогнуло. Она взяла мать за руку:

– О чем ты? Ты не…

– Умоляю, закончи мысль! – хохотнула Треша. – Скажи мне свое сокровенное честное слово, а я открою тебе мое.

Какое-то время они смотрели друг на дружку, затем одновременно опустили глаза.