Книга Война с демонами. Книга 5. Королева демонов, страница 211 – Питер Бретт

– Милорды, вас готовы принять.

Председательствовала мать Джоун. Она не любила Рагена, и чувство было взаимным. Гипатия и Элия сияли, стоя рядом с бесстрастной матерью Керой. Элисса, с фарфоровым лицом, сидела подле материнского кресла-каталки.

Треша привалилась к подлокотнику, половина ее тела омертвела. Но даже сейчас она держалась донельзя чопорно.

– Совет принял решение, – объявила Джоун. – Новым герцогом Милна станет Раген Вестник.

– Раген Первый, Утренний герцог, Горный Свет, хранитель Милна!

На церемонию пришли тысячи людей, они заполнили собор и выплеснулись на холм. Лица были угрюмы, многие – грязны, на большинстве написан страх. При этих словах все затаили дыхание.

Дерека видно не было.

Раген опустился на колени, и рачитель Роннелл водрузил на его чело корону. Ее изготовили собственные метчики Рагена – простой шлем из меченого стекла с двумя незатейливыми выступами на висках: символами милнских гор-близнецов.

Внесли вторую корону: узкий меченый обруч. Элисса не смогла преклонить колени, и библиотекарь надел обруч на нее сидящую.

– Мать Элисса, Утренняя герцогиня, Горный Свет, ключница Милна.

– Храни Создатель Утренних герцога и герцогиню! – выкрикнул кто-то, и мрачная толпа взорвалась рукоплесканиями. Гром выкатился по скамьям за порог, и там его подхватили улицы.

Раген выпрямился, даруя толпе миг надежды, но каждая потерянная секунда обходилась дорого.

– Братья и сестры Милна!

Благодаря акустике собора его слова прозвучали внятно и перекрыли шум. Ловя каждое слово, толпа вновь умолкла.

– На протяжении трех столетий Форт Милн был величайшим среди Свободных городов. Прочны были и стены, и наша решимость защитить библиотеку – крупнейший свод человеческих знаний со времен Возвращения. Милн – свет, который не дает человечеству вновь погрузиться в Темные века. Но этот свет меркнет. В центре Милна растет черное сердце зла, которое, как заразу, перекачивает в жилы нашего города демонов. Если мы хотим выжить, то должны иссечь и очистить этот очаг. Мы не можем – не имеем права – дать нашему свету погаснуть.

Элисса, возвысив голос, присоединилась к нему:

– Пока угроза сохраняется, нуждающимся больше не перекроют доступ к хранителям и в библиотечный кампус. Детей, стариков, немощных и их попечителей с радостью приютят в соборе, где за могучими церковными метками о них позаботится сам Создатель.

– Но если мы хотим увидеть утро, – продолжил Раген, – то Милну понадобится каждый, кто владеет копьем или хотя бы знает, как держать лук, играет на музыкальном инструменте, поет или уверенно рисует метки.

В глазах у многих он увидел страх и вскинул руки, призывая к тишине:

– Я не зову вас в бой с высоты трона. Я не стану взирать с пьедестала на гибнущих за меня. – Он воздел копье. – Я буду сражаться, но мне не победить в одиночку.

Упершись древком в помост, он опустился на колено:

– А потому я заклинаю вас примкнуть ко мне, ибо лишь сообща мы получим право на надежду.

Повисло молчание, и показалось, что каждая секунда растягивается в минуты. Раген осознал, что не дышит.

Затем кто-то крикнул:

– Да, мы с тобой!

Такие же возгласы донеслись со всех сторон.

Раген выпрямился:

– Вы готовы защитить Милн?

На сей раз ему откликнулись дружно, ликуя и топоча.

Раген потряс копьем и прогремел:

– Вы готовы стоять друг за друга горой?

Разрозненные ответы потонули в громовом реве толпы.

Стоявший сзади Йон хохотнул:

– Не речист он, задница эдакая!

Элиссе когда-то нравилась большая мраморная лестница, задававшая тон главному залу ее особняка. Все посетители были вынуждены проходить под нею, а Элисса обращалась к ним сверху или величественно спускалась, чтобы обняться. На самый верх попадали только родные и избранные слуги – это было прибежище на случай невыносимо долгого дня.

Но теперь каждый шаг превратился в пытку. Элисса это всячески скрывала, но Раген и доверенные слуги видели все. Без посторонней помощи она даже не пыталась подняться.

– Сейчас осторожнее. – Маргрит подставила Элиссе твердокаменное плечо. – Никакой спешки нет.

Но Элисса знала, что есть. Она и так слишком долго откладывала, время почти вышло. Вот наконец и верхний этаж. Они направились в гостевое крыло, и Маргрит почти несла ее на себе.

– Я не хочу жить в меточной лавке! – кричал Жеф. – Хочу домой!

– Я и есть твой дом, – отвечал Дерек. – Я твой папа.

– Хочу к маме!

– А я, по-твоему, нет? – огрызнулся тот. – Но она не вернется, и нам к ней не попасть.

Элисса свернула за угол, и мальчик вскинул взгляд. Затем поворотился к отцу:

– Ненавижу тебя!

С этими словами он вылетел за порог и шваркнул дверью у Дерека перед носом.

– Достаточно, мать, – сказала Элисса.

– Я сомневаюсь…

– Достаточно. – Элисса понизила голос, зная, что в третий раз повторять не придется.

Убедившись, что она твердо держится, опираясь на трость, Маргрит ушла, а Дерек поднял взгляд. Казалось, он и сам готов выбежать, хлопнув дверью, и все же бесстрастно стоял, пока Элисса медленно ковыляла к нему.

Потупившись, Дерек шаркнул ногой:

– Ваша светлость, прошу извинить за шум.

– Не надо так официально, Дерек. Если кто и вправе обращаться ко мне по имени, то это ты. – Она махнула рукой в сторону комнаты Жефа. – И тебе незачем жить за меточной лавкой. Вам с Жефом всегда рады здесь.

Однако Дерек по-прежнему не смотрел ей в глаза:

– Ты добра, но мы с Жефом слишком много лет прогостили в чужих домах. Пора зажить самостоятельно.

– Дерек… – Она хотела тронуть его за плечо, но он вздрогнул и отступил. Элисса пошатнулась и навалилась на трость. – Я глубоко соболезную.

Он заслонился от нее руками:

– Я понимаю, что ты раздавлена. Знаю, как ты старалась защитить подопечных. – Дерек показал на ее ноги, трость. – И заплатила за это непомерную цену. – Он наконец посмотрел ей в лицо. – Но мне известно и то, что в Школе матерей проходят меточное ремесло; им владеет каждая мать в совете. У Керы были домашние метчики, но ты дала перо Стэси.

– Да. – На глаза Элиссы навернулись слезы. – С тех пор я не устаю себя спрашивать – почему? Наверное, там были метчики поопытнее, но ее-то я знала. Доверяла ей. Возможно, это было эгоистично, но я не представляю, кто справился бы лучше. Без нее мне пришел бы конец – а то и всей крепости.