Онлайн книга «Лев пустыни»
Жаккетта осторожно села ему на спину, рыжий нырнул и поплыл под водой. Жаккетта, изо всех сил сжимая бедрами талию пловца, с визгом неслась по морю, разрезая волны грудью. И в конце концов с шумом слетела со скользкой спины. – Хороший дельфин? – крикнул рыжий, выныривая. – Замечательный! – призналась Жаккетта. Они еще немного поплескались на мелководье. Рыжий научил Жаккетту лежать на спине и не тонуть. И выбрались на берег. – Только предупреждаю, что любить тебя здесь, на песочке, я не буду! – заявил рыжий, одеваясь. – Почему? – вырвалось у Жаккетты, которая, грешными делом, на это и рассчитывала. – Ну, во-первых, твоя кровать куда мягче. А во-вторых, нас давно ждет ужин. Жаккетта, выжимая мокрые волосы, молча кивнула. Пусть так. * * * Кровать была мягче прибрежного песка, это ее и сгубило. Ей пришлось скрипеть большую часть ночи. Хотя, как всякой кровати, стоящей в гостинице ей пришлось много чего испытать. А Жаккетту сгубила репутация хозяина и желание пообщаться с мужчиной в привычном положении, достоинства которого (положения) она отстаивала в споре с Абдуллой. Хозяин дорожил своей репутацией владельца лучшей гостиницы от Пафоса до Лимасола и постелили постояльцам новенькие жесткие простыни. А мужчина был достаточно резвым и тяжелым. Жаккетта стерла спину почти до крови. Остаток ночи пришлось спать на животе. Рыжий во сне держал Жаккетту за ладонь, словно боялся, что она сбежит. * * * На следующее утро к Жанне пришел лекарь. В маленькой фетровой шапочке и длинном суконном одеянии с широкими рукавами, безошибочно указывающем на его профессию. Надо заметить, его никто не приглашал. Похвальную инициативу проявил владелец гостиницы, медленно жарившийся на огне своего любопытства. Лекарь был его родным братом. – Приветствую вас, господа! – заявил он удивленно уставившимся на нежданного визитера Жаккетте и рыжему. – Я пришел справиться о здоровье путешествующей дамы, так сказать bona dies [53] ! Жаккетта стала прикидывать, во сколько обойдется им этот визит, и не послать ли лекаря подальше, рано или поздно госпожа проснется, куда же она денется? Но рыжий решил по-другому. – Да, дама занемогла. Жаккетта, ты отведешь доктора к госпоже? Жаккетта рассудила, что раз рыжему денег не жалко, пусть лекарь смотрит госпожу Жанну сколько влезет. Только глаза у почтенного представителя медицины чересчур любопытные. – Пойдемте! – коротко сказала она. Жанна спала. Лекарь принялся осматривать ее, попутно расспрашивая Жаккетту. – Вы с госпожой приехали на Кипр погостить? – Нет! – отрезала Жаккетта. – Как, разве у госпожи здесь нет никого знакомых? – Нет у госпожи здесь никого знакомых! – упрямо сказала Жаккетта. – Она по святим местам путешествует, где ее предки воевали. – О, как интересно! Reddite quae sunt Caesaris, et sunt Dei, Deo, Domine in nomine Patriset Filii et Spiritus Sanat, Amen [54] … – пробурчал врач. – А ты, дитя мое, христианка? – Конечно! А что одежда мусульманская, так то не моя вина! – почувствовала подвох Жаккетта. – В такой переплет попали, еле выбрались! Господин Жан нас вытащил! – мотнула она головой в сторону рыжего, который с невозмутимым видом слушал ее вранье. – Госпожа даже лик Пресвятой Девы вышивать начала в благодарность за спасение! Жаккетта не поленилась, достало рукоделие Жанны и ткнула под нос лекарю. – Omnia mea mecum porto [55] – глубокомысленно сказал врач. – Чего? – обиделась Жаккетта. – Dum spectant oculi laesos, laeduntur et ipsi: multaque corporibus trsitione nocent [56] – объяснил лекарь. – Просто чудо, что все так хорошо кончилось. Теперь понятно, почему дама слегла. Она ведь почувствовала себя плохо на прогулке? По дороге, ведущей мимо поместья наших крупнейших землевладельцев Фальеров? – Уж не знаю куда ведущей, а только на той дороге дедушка госпожи, когда в походе за веру был, чуть было жизни не лишился и Господь его спас. С той поры он завещал своим потомкам, кто на Кипр попадет, вознести в том месте благодарственную молитву за свое чудесное спасение! – поведала лекарю Жаккетта. – Вот госпожа и пошла, да только не надо было ей ходить, а надо было сил набраться. – Tempore et loco praelibatis [57] , – сделал вид, что поверил лекарь. – Правильно, все как Вы говорите! – подтвердила Жаккетта Лекарь понял, что выведать интересующие его подробности, кроме как бесконечной истории про благочестивую госпожу и ее героического дедушку у камеристки вряд ли удастся. Он скосил глаза на рыжего господина Жана и понял, что лишние вопросы приведут только к неприятностям. Но знать правду так хотелось… Поэтому он нагнал побольше морщин на лоб и категорически заявил: – Non haec ampliius est liminis, aut aquae coelestis, patiens latus! [58] Госпожа серьезнейшим образом больна. Лечение может продлиться несколько недель и больной даме совсем не место на постоянном дворе. Я предлагаю перевезти ее в мой дом, где она будет иметь постоянный присмотр. Иначе за ее жизнь я не поручусь. Manifectum non eget probatione! [59] – А в чем, собственно, дело? – открыла глаза Жанна. Она смотрела на мир и окружающих ее людей очень недружелюбно, но вполне осознанно. – Доктор говорит, Вы помрете скоро! – сообщила ей последние новости Жаккетта. – Я так не говорил, дитя мое! – возмутился лекарь. – Мы все очень рады, что Вы очнулись, но во избежание нежелательных осложнений вам лучше побыть неделю под присмотром человека, чей долг в этом мире – врачевать людей. – Спасибо, доктор, но я здорова! – процедила Жанна. – Очень приятно было с Вами познакомится. Извините, я должна одеться. Лекарь, разочарованный, что спасти даму от неминуемой смерти в силу ее упрямства не удастся и узнать про нее побольше, соответственно, тоже, ушел. |