
Онлайн книга «От десятой луны до четвертой»
![]() — Так ты не спишь? — Нет, конечно. Дракон открыл глаза, они у него были удивительно красивыми, миндалевидно вырезанными, темными. И насмешливыми. — А ты кто? — спросила я. — Дракон,- оказался с чувством юмора мой собеседник. — Это понятно. Он или она? — Не понимаю вопроса. Объясни подробнее. — Особь мужского пола или женского? — А есть разница? — заинтересовался дракон. — Ну, как вы размножаетесь? Чтобы получился новый дракон вам нужны усилия двух единиц или достаточно одной? — запуталась я в объяснениях. И чего меня в эту область занесло? Ну мне-то, Медбрат побери, какая разница, он это или она? Дракон подумал, блеснул глазами, наклонил голову набок и сообщил: — Да, пожалуй, двух. Но в общении между собой мы не делимся на "он" или "она". В речи, по-вашему. Теперь поясни, кто он, кто она, и я скажу, кто я. — Если рожает детенышей, или яйца кладет, или икру мечет — то она. — А ты? — Я — она. — Икру мечешь? — Яйца кладу, — сдуру сострила я. — О, как мы, — обрадовался совпадению дракон. — Да нет, пошутила, — смутилась я. — Мы рожаем детей. Она — это кто в себе новую жизнь вынашивает до определенного предела, а затем рожает. А кто дает толчок к развитию этой жизни, оплодотворяет, — тот он. Я даже вспотела от усилий объяснить все сложности деления по половому признаку. — Ну, если тебе так важно, то по вашей классификации я — он. Что это тебе дало? — Ничего, — честно сказала я. — Так зачем же ты надрывалась, пытаясь выяснить несущественное? Я промолчала. Мысленно промолчала — рты-то мы все равно не открывали. Но так бесславно заканчивать беседу не хотелось, поэтому я спросила: — А почему же ты сказал: "Ну что, освоилась?" Не освоился, не освоилось, а именно освоилась? Как ты определил что я — это "она"? — А я и не определял. Это ты сама себя определила. У нас же нет различий. Хотя я теперь знаю, что хоть яиц ты не несешь, но себе подобных производить можешь. Она. Что еще тебя волнует? — Мне нужна еда, — наконец сказала я то, что должна была сказать в самом начале, не зацикливаясь на ерунде. — Я долго не ела. — Когда ты рядом, я могу подпитывать тебя энергией, — сообщил дракон. — Так что еда теперь тебе не обязательна. — Спасибо, это здорово, но мне нужна еда. У меня желудок отомрет, если я есть не буду. Мне нужно, чтобы он работал. Необходимо. — Я думал, ты обрадуешься, — заметил дракон. — Но если это так важно, подожди немного. Я кого-нибудь убью. Сильные крылья распахнулись, мощным усилием подняли гибкое тело, и дракон легко унесся за гребень хребта. Можно было осмотреться по сторонам. Я находилась на небольшом уступе, образованном выдавленной из склона скалой с плоской вершиной, которая с течением времени задерновалась, давая место траве, кустам можжевельника и корявым сосенкам. В этом месте ущелье уже практически завершилось: с гребня хребта склоны стекали в него, как в воронку. Смотреть на все это с моего уступа было страшновато — он прилепился на высоте где-то около трех четвертей от высоты горы. На противоположном склоне зияла громадная расщелина. Именно она и была источником света Драконьей Залежи — словно рана, обнажившая пульсирующую плоть горы. Наверняка она появилась в ту же ночь, когда вырывались из скал драконы. Они сейчас спали, примостившись на скалах. Теперь было видно, что драконы не черные, а разноцветные. "Обсохли, наверное…" — подумалось мне. И все, как и золотой, словно подсвеченные изнутри. Спали после ночных полетов они сладко, и я вполне поняла желание моего собеседника просто подпитать меня энергией, а не нестись сломя крылья в такую рань за продовольствием для выкинутой из Пряжки девицы. Продолжая исследования уступа, я поняла, почему именно сюда принес меня дракон: слева из горы бил источник, причем горячий. Наверное, все это было взаимосвязано, и отблески пламени из расщелины, и горячие источники в горе. Родник водопадиками скатывался с камня на камень, чем дальше от места выхода из горы, тем становясь холоднее. Наконец-то я с удовольствием умылась. Вернулся дракон и принес убитого горного барана. — Это твой желудок устроит? — поинтересовался он. — Устроит. Честно говоря, я слабо представляла, что мне с этой тушей делать. Привыкла готовить мясо уже в разделанном виде, да и вообще дома мы больше ели рыбу — море под рукой, как-никак. Но нужда заставит, вынула кинжал и подошла к барану. — Странные у вас способы свежевания, — заметил дракон, глядя, как я мучаюсь. — Совершенно нелогичные. — Это не у нас, это у меня, — не стала позорить я род людской в глазах дракона. — Я мясо не умею разделывать, к рыбе привыкла. — Следовательно, ты провозишься изрядно, — Дракон примостился на скале чуть выше моей, положил голову на лапы, глядя сверху. — Расскажи мне тогда между делом, что там у вас происходит. Те, кто ест рыбу, должен жить у моря, а не здесь. Я стала рассказывать ему обо всем, что произошло в последнее время. И о войне, и о победе Сильных, и о плане новой нации, и о его осуществлении в лице нашего пансионата. Меня прервал странный звук: дракон не просто смеялся, он откровенно гоготал. Хорошо, что делал он это мысленно, иначе, наверное, поднял бы всех своих сородичей. — У вас, прости меня, мышей, просто непомерное самомнение. Зачем вам новая порода людей? Вы и так Сильно-Умные и ничего нового не создадите. — Мы разные!!! — возмутилась не на шутку я. — Вы одинаковые! — возразил дракон. — И что печально, не меняетесь. Что тогда были, что сейчас; Но каждое поколение воображает, что сделало громадный скачок вперед и может презирать за отсталость своих предков. Я не стала с ним спорить, мне стало не до этого: пока еды не было, я ее и не хотела, но когда появилось что-то съедобное, есть захотелось жутко. Срезанным с ноги барана мясом я наполнила котелок, залила его водой и принялась собирать веточки для костра. — Положи вон ту ветку отдельно на скалу, — попросил дракон. — Зачем? — удивилась я. — Увидишь. Я положила ветку туда, куда он просил. Дракон повернул голову и прицельно полыхнул на нее. — Теперь поджигай остальные. У тебя ведь маленький костер, я боюсь его весь сразу спалить. |