Онлайн книга «Ты, главное, пиши о любви»
3 сентября Пушкинские Горы Юля – Марине Вы получали письмо про волны красной травы-овсянки и – как будто бы – ныряющую в овраге лису? Когда я переходила реку, и там сидел пастух? Тогда вот вам еще рассказ. AT TACHMENT Про Алексея Когда мы первый раз встретились – на рысцовской дороге (на рысцовской, потому что раньше там стояла деревня Рысцово, сейчас уже ее нет), первое, что сделал для меня Алексей, это угостил яблоком. Именно им, тому яблоку и Алексею, я обязана появившимися через какое-то время рассказам «Антоновские рукавицы» и «Яблочный ветер», где главное действующее лицо – яблоки. Я записывала все, что он говорил, в блокнот. И практически все, о чем я вообще писала, вначале мне рассказывал, показывал, объяснил или научил меня этому Алексей. Он брал меня с собой на рыбалку (как я радовалась, когда мы выходили на лодке!), и каждый раз объяснял (семь лет!), что новичкам (это я) везет: я ему как рыбаку приношу счастье. Лодка у него была типа каноэ, и мы скользили на ней мимо роз, так Алексей иногда называл водяные лилии. Все травы знает, все назовет: остролист, сету, сабельник… Рыбу чистит «корчоткой» – специальной щеточкой, и самый пропащий худой карась для него – «сухорёбрик». Мы пробовали с ним целоваться в сенях. То есть, это он меня вроде целовал, а я, стесняясь и смущаясь до ужаса, но не утратив (а лучше бы утратила!) спасительного писательского интереса, все озиралась по сторонам. И прекрасно запомнила: рыболовные сети и старые болотные сапоги, бамбуковые удилища, консервные банки с крючками, весла – весь этот двор, облепленный рыбьей чешуей, замшелые яблони, скамейку и вырезанный в двери ход, через который протискивался мне навстречу, виляя хвостом, щенок Ричард. Помимо всего рыболовного, у Алексея на стенах висели косы, двуручные пилы, огромнейший молоток деревянный (он называется «барсик»), грузила от старинных рыболовных сетей и рыжие, изъеденные временем наконечники копий. А вместо обычных пепельниц – осколки пушечных ядер, времен походов на Псков Батория. Мы были на всех рыбалках вместе: на осенних, весенних, летних, немножко даже на зимних, на закате и на восходе. Когда я наконец-то уговорила Алексея на ночную рыбалку, была уже середина осени – октябрь. И это была самая молчаливая из всех рыбалок. Мы покружили по озеру. Потом вытащили лодку на берег. Разожгли костер, но не сильный, а тлеющий. Там лежало бревно – для рыбаков, чтобы не горело, а тлело. Время от времени к озеру, а это недалеко от усадьбы, выходил ночной сторож и светил фонарем. Мы не говорили ни слова. В три часа ночи я сказала, что поеду домой, и так же молча мы переплыли озеро. Уже были туман и ледяная вода, холод. Лодку мы оставили в камышах, и Алексей пошел меня провожать. Мы кружили по ночному Михайловскому, кружили. Кружили так же, как и по озеру. И у нас была причина – кружить. Я писала о нем рассказы: «Струны и блесны» и «Чабрецовые берега» («Видели бы вы наши чабрецовые берега на косе между озером Кучане и речкой Соротью…»). Я писала, а он-то, в общем, меня любил. И все эти рассказы… Да ни один ему не понравился. 5 сентября Москва Марина – Юле Юлька, сочувствую!)) По собственному опыту знаю: воплотить подобного героя, да еще чтоб он остался доволен – практически невозможно. Как ни старайся, в его глазах ты даже к подножию не приблизишься той человеческой глыбы, которую он являет собой, не говоря о том, чтобы раскрыть глубину этой противоречивой и яркой натуры во всем ее величии! Я немного хвораю, вернее, на грани. Да еще и на взводе. Тучи с солнцем, дождями и листопадом, особенно радуга – снесли мне крышу, ведь я же в небе живу, и все это великолепие сияет и проносится прямо сквозь сердце мое. Опять же, спросонок, попробовала встать на голову – и… ничего не получилось. Что это? Неужели старость? 8 сентября Пушкинские Горы Юля – Марине Sms: Прозрачность уже осенняя но ничего золотого и багряного пока только чистый воздух 9 сентября Пушкинские Горы Юля – Марине Sms: Меня подвез конюх виктор иваныч и лошадь нежно расцеловала все лицо Так нравятся ресницы у лошади всегда ношу хлеб в кармане 14 сентября Бугрово Юля – Марине Sms: Начинается золото синий горизонт *** some text missed 16 сентября Москва Марина – Юле Здравствуй, Юлька! Вчера я впервые за этот год ела арбуз! Еще я стала большой поклонницей композитора Владимира Мартынова. Тут они с женой Татьяной Гринденко гостили на «Культуре» у бесхитростной Сати Спиваковой, которая все твердила: «Ой, ну какие же вы пессимисты. А вот я с вами поспорю!» Заговорили о фольклоре. Он сказал, что не переносит Чайковского, вообще композиторы девятнадцатого века перекрыли воздух фольклору. Гринденко: – Вот у нас был фольклорный певец настоящий в гостях. И мы попросили его спеть какую-то песню. А он заплакал. «Как же я спою эту песню? – говорил он, утирая слезы. – Ведь сейчас осень… Может быть, потом, летом…» Опять же Карлуша – сплошь радость – без пробелов! Только послушай: «Самое большее: Ты можешь вернуться к Тому, что Ты есть. Причем будучи всем этим. Тогда больше нет частей и нет связей… Потому что Ты просто есть. Потому что Ты и есть все части, все связи, вся разделенность. Все места, времена, все существа. Ты никогда не сможешь быть чем-то кроме Себя. Ты никогда не сможешь воспринять что-то «другое». И никогда не сможешь воспринять самого Себя. Ни «что» невозможно. |