Онлайн книга «Ты, главное, пиши о любви»
Он шел, покачивая по пути рогами-веслами. Бродяга с «серьгой» на шее. Был такой наполненный жизнью и счастливый. Так красиво смотрелся в чистом поле, осеннем, залитом солнцем, и с дубами (одинокие дубы в чистом поле). Шел… И это, Марина, очень хорошая и счастливая была прогулка. Вернули его на печенье. Три килограмма на тридцать километров. За любовь. 5 ноября Москва Юля – Марине Привет, Марин! Я в Москве. У нас там повсюду туманы и дожди, ветер, ночью звезды и крик неясыти. Гусь мой Хиддинк встал!!! елки-палки, на крыло! Все время сидит на горе, на горках, пусть это даже куча дров – к высоте привыкает. Он бегает уже на одних носочках, как балерина на пуантах, и почти оторвался от земли – все-таки для домашнего гуся и пять сантиметров это взлет и небо. Волк мой меняет зубы, оставляя молочные мне в ладони. Не знаю – возвращаться или нет в Москву на зиму, заранее плачу от расставания с моей волчицей (она воет без меня по ночам, да и со мной – тоже). Я там совсем одичала, только волк и гусь мне товарищи. 8 ноября Москва Юля – Марине Мы с вами сейчас не увиделись и, в общем, давно не виделись, но вы обязательно знайте, что, во-первых, у меня все хорошо, во-вторых, я надеюсь, что у вас тоже, и в-третьих, я думаю и помню о вас всегда (особенно когда обнимаю гуся или волка). Мне нравится там гулять, Марин, – простор, горизонт, у нас же здесь не видна линия горизонта, все дома, дома, а там закат так закат, даль так даль, земля, трава, река, ветер. Мой гусь Хидька смотрит на вас в лучах солнца внимательно и нежно. Когда его что-то интересует, он наклоняет набок голову и смотрит на вас одним глазом. Глаза у Хиддинка голубые в оранжевой окаемке, и вот так заинтересованно смотрит он на вас, и я вместе с ним, как вы нас, Марина, научили. Будем счастливы и не заболеем гриппом!!!! Ваша Юля. 9 ноября Москва Юля – Марине И еще, Марин, в нашей глухой глуши у меня подруга – бывшая учительница музыки местной школы искусств, столбовая (ну, то есть, настоящая) дворянка – Наталья Михайловна Курманаевская. Ее бабушка с дедушкой после революции махнули в Китай, все было у них отлично. Потом они, бедняги, вернулись и привезли с собой маленьких детей (среди них и маму Натальи Михайловны). Родителей тут же посадили, детей распихали по всем родственникам – дальше череда безрадостных событий, и, в результате, Наталья Михайловна долгое время жила на Ворониче, а сейчас – в Пушкинских Горах. Ей 75 лет, она молодец, с лыжными палками, помогая себе (больные ноги), каждый день гуляет, делает прекрасную «клюковку» (а это хороший повод с ней подружиться!), варит вкуснейший суп из тыквы, слушает джаз, поет, танцует и, вот, Марина, – сердечный поклонник ваших книг. Все, что у меня было вашего, я ей дала почитать, но ей хочется иметь свое, чтобы всегда под рукой. Подпишите книгу Наталье Михайловне – и журавлиный клин прокричит ваше имя в небе, и деревья прошумят ваше имя на ветру. 14 ноября Пушкинские Горы Юля – Марине Марин, привет! За окном темень, тишина, черные сосны, пруд, поля, луны нет. На черных ветках в лесу днем вода, все ветки в каплях. Трава в полях полегла. Подтопленные корни осин, ольхи. Гуляю с волком, он находит в лесу дички и в этом туманном лесу хрустит яблоками. Темнеет рано, и так живем в полутьме. Гуся забираю в темноте на ночь. А он едва различим, какое-то смутное пятно мятущееся. Он то сливается с выпавшим снежком, а то и на черной земле не разглядишь. Мы оба как будто с повязкой на глазах. И только мелькание крыльев в темноте. Несу домой, обняв. А гусь прохладный с мороза и с вечера, тяжелый! В глазах отражаются звезды, Млечный путь. Вдохнешь от пера – так пахнет сладко. 16 ноября Пушкинские Горы Юля – Марине А с гусем ведь надо гулять, и каждый день! Хорошо, если солнце. А ливни! Вода повсюду, дождь по затылку течет под рубашку. Греешься у камина, и от влажных штанов – пар. Свитер быстро пропах дождями. Дождь моросящий, затяжной! Земля укрыта листьями намокшими, красные точки только осиновые листочки, а так почернело все, в канавах вода черная, и яблоки качаются на воде, не тонут. А что гусю дожди? Как с гуся вода! Он будет гулять с еще большим наслаждением. Подставлять грудь и спину ветру. Окрас его становится четче и насыщенней. В солнечную сухую погодку перышки были как будто не очень серы, а тут цвет напитался и загустел от влаги, заиграл. Так на японских гравюрах «кате-га» (вы знаете, Марина, по-японски это значит «цветы и птицы»), когда художник рисовал тушью, в особой пропорции разведенной на воде: птиц под дождем, на снегу, в тумане. Недели дождей – гусь только рад! А каково мне?! Но зато – сколько ливней вместе, сколько бурь! (А у меня еще простуд и горячего чая с каким-нибудь грогом и вареньем.) Но именно такие прогулки и сближают. У общего костра, котелка. Под одним плащом. Под днищем перевернутой лодки. 3 декабря Пушкинские Горы Юля – Марине Все синее из-за морозов – небо и поля. В инее окна и двери, усы и ресницы волка, грудь гуся. Все сверкает, но очень холодно. От мороза трещат деревья. Внутри у стволов трещит. Волка глажу, снимаю льдинки. На черноплодной рябине свиристели. Дым из труб. Из Нины Алексеевны: «Вот был такой случай. Бабушка, уже она была бабушка, уже жила в Савкине и пасла коров вон там за Маленцом, и вдруг, значит, видит: по Маленцу плывет заяц. И бабушка подошла к берегу и этого зайца и взяла. В руки. Почему он бросился с лесистого холма в Маленец, переплыл весь Маленец и прямо бабушке в руки? Вот бабушка его принесла домой, и мне тогда лет шесть, наверно, было…» 7 декабря Пушкинские Горы Юля – Марине Вчера убирали теплолюбивых гусей в тепло. Я несла любимца – нильского гуся Нила. Когда ловила, Нил заехал мне по губе сгибом крыла. Утром сегодня у меня «выросли» над верхней губой синие усы. Синяк с очертанием усов, над верхней губой (на нужном месте). Хожу немного щеголевато, немного скромно (потому что также похоже на крепкий поцелуй). Встречаю с этой синей окантовкой туристов, поправляя ладонью синяк, как гусар ус. |