Книга Двадцать три, страница 60 – Линвуд Баркли

Из разговора с отцом Оливии Уолденом, который состоялся не так давно, я узнал, что однажды Виктора наняли летом на работу на станцию водоочистки.

Они должны были пожениться в конце августа 2012 года. Был зарезервирован зал в ресторане, друзьям и знакомым разосланы приглашения. Оливия только что окончила курс обучения в Теккерее по охране окружающей среды, и ее ждала работа в Бостоне, в Институте океанографии. Она собиралась принять это предложение, пусть даже оно означало, что впервые за все время жить ей придется вдалеке от родного Промис-Фоллз и своей семьи. Виктор говорил, что ему тоже очень жаль покидать Промис-Фоллз, но он рассчитывал найти работу пожарного где-нибудь в Бостоне или поблизости.

Но этому не суждено было сбыться.

В пятницу 25 мая в девять двадцать вечера Оливия Фишер находилась в парке Промис-Фоллз, неподалеку от подножия водопада, где договорилась встретиться со своим женихом. Он работал в дневную смену и собирался выпить с приятелями после работы в баре «У Рыцаря». Оттуда ровно в девять он рассчитывал выйти и дойти пешком до парка, тот располагался недалеко, всего в нескольких кварталах от бара. К тому же он понимал, что в этом состоянии лучше за руль не садиться. Но в баре он потерял счет времени.

Если бы Виктор отправился в парк вовремя, возможно, Оливия осталась бы жива. На нее не напали бы сзади и не всадили бы нож в левую сторону живота. И возможно, нож убийцы не располосовал бы ее живот.

То был характерный почерк убийцы, он словно подпись свою поставил. Огромная слегка изогнутая в середине рана напоминала жуткую улыбку.

Это заняло у убийцы лишь несколько секунд, не более. Но Оливия все же умудрилась закричать. Судя по всему, как минимум дважды.

Два диких пронзительных крика разорвали тишину.

Убийца немедленно ударился в бега. Не оставил никаких признаков изнасилования жертвы. И грабить тоже не стал. Не забрал ни кошелька, ни каких-либо других ценностей или предметов.

Дело об убийстве Оливии вела бывший детектив, а теперь шеф городской полиции Ронда Финдерман. Вся эта история произошла, когда меня в городе не было, и я не принимал участия в расследовании на начальных его этапах.

Ронда вела весьма подробные записи. Никаких ошибок я в них не усматривал. Мои проблемы с Рондой начались после того, как выяснилось: она не усмотрела сходства между этими двумя убийствами – Оливии Фишер и Розмари Гейнор. Но я сразу заметил это сходство и сделал вывод, что смогу взять на себя ответственность и распутать эту паутину не хуже любого другого детектива.

Я самостоятельно узнал кое-какие любопытные подробности из жизни Оливии Фишер.

Как и в случае с Лорейн Пламмер, она была участницей сексуальных игрищ с тремя парами: Адамом и Мириам Чалмерс, Питером и Джорджиной Блэкмор и Клайвом и Лиз Данкомб. Она мечтала познакомиться с известным писателем Чалмерсом – и приняла приглашение отобедать в его доме, где присутствовали и остальные вышеназванные персоны. Если некоторых молодых женщин, приглашаемых для сексуальных утех, приходилось накачивать наркотиками, Оливия – если верить показаниям того же Блэкмора – пошла на все это по доброй воле.

И случилось это за месяц до ее убийства.

Поначалу я считал, что один из этой шестерки может иметь отношение к смерти Оливии, но тут просматривались явные нестыковки. После смерти Данкомба я вызвал на допрос его жену Лиз – та еще штучка! – поскольку считал, что у нее мог быть тот же мотив для убийства Оливии, что и у мужа. Оба наверняка опасались, что она разболтает о том, что творилось у них в доме.

Но, глядя на Лиз, понял – она была физически не способна сотворить это с Оливией.

Какое-то время я подозревал в убийстве Оливии доктора по имени Джек Стёрджес, которого некогда заподозрил в убийстве Розмари Гейнор, но вскоре понял – и это тоже тупик. Да и Билл Гейнор тоже никак не подходил на эту роль.

И ни один из этой компании никак не мог иметь отношения к убийству Лорейн Пламмер.

Так что пришлось начать все сначала.

Были в убийстве Фишер и другие любопытные моменты.

Свидетели. Или, по крайней мере, потенциальные свидетели. Их было много. Двадцать два человека, если верить записям Ронды Финдерман.

Двадцать два человека слышали крики Оливии Фишер.

И не сделали ровным счетом ничего.

Финдерман сама отыскала добрую половину этих людей. Остальные, движимые чувством вины и желанием снять с души камень, явились в полицию сами. Некоторые находились в других уголках парка.

Двое стояли на мостике, перекинутом через водопады.

Еще несколько человек сидели в кофейне под открытым небом – находилось заведение через улицу, напротив парка. Другие прогуливались по тротуару.

Весенний вечер, чудесный и теплый. Дни становились все длиннее, о проказах зимы все быстро забыли. Солнце садилось, но за день нагрело воздух, вполне можно было обойтись без жакета. На заднем фоне непрерывно и глухо ревела вода, низвергающаяся с высоты, но этот шум не заглушал и другие звуки.

И все они слышали крики Оливии.

Вот характерные ответы свидетелей – тех, кто слышал эти крики.

Я собрался позвонить 911, но решил, что кто-то уже это сделал.

Я бы непременно что-то предпринял, но подумал: есть и другие люди, и они находятся ближе.

Я подумала: это просто ребятишки балуются.

После этих двух криков ничего не слышала, так что подумала: ничего особенного не происходит.

Предпочитаю, чтобы в таких вещах разбирались профессионалы.

Ну и так далее в том же духе.

Иными словами, тем вечером обитатели Промис-Фоллз продемонстрировали чудовищную безответственность. Только и знали что отмахиваться – дескать, не моя проблема.

Стыд и позор такому городу. По словам комментатора Си-эн-эн, «Промис-Фоллз – это город, где всем на все наплевать».

А в социальных сетях наш город вообще смешали с грязью. В Твиттере появился новый хэштег: #brokenpromise ^[11].

И все мы были сломлены под тяжестью этих обвинений.

Впрочем, вся эта буря в Интернете вскоре улеглась, в мире возникли другие животрепещущие темы. К примеру, сообщение некоего пиарщика о новой вспышке СПИДа в Африке. Затем какой-то комедиант вздумал пошутить в адрес жертв цунами. А один конгрессмен не постеснялся назвать всех чернокожих ленивыми.

К счастью для тех двадцати двух свидетелей, которые слышали крики, но ничего не предприняли, имена их не были преданы огласке. Полиция опасалась расправ. Но в деле они, конечно, были указаны.

Одно имя я узнал сразу. Это оказался отец человека, с которым я говорил по телефону часа два тому назад.