Книга Кристина + Сергей = Смерть. Любовь под присмотром КГБ, страница 12 – Леонид Млечин

— Белоруссия нуждается очень во многом. Но у нее нет возможности сказать о себе. Сейчас создается ООН. И мы считаем, что Белоруссия, которая пережила столь многое, должна быть принята в состав Объединенных Наций, чтобы после разгрома Германии участвовать в сохранении мира.

— Это справедливо, — согласился Фрэнсис. — Я скажу об этом президенту. Мы с ним вместе часто обедаем… У жены остались родственники в Белоруссии. Как вы думаете, они живы?..

— Если вы назовете мне имена и адреса, попытаюсь узнать.

Москва. Наркомат иностранных дел. Кабинет наркома

Вышинский зашел к наркому иностранных дел Молотову и положил на стол шифровку от Громыко.

— Вот видите, Вячеслав Михайлович! — торжествующе произнес он. — Я предупреждал, что столь ответственная миссия Громыке не по плечу! В тот момент, когда следует сконцентрироваться на главном направлении, он болтает с американскими журналистами и просит, чтобы товарищ Сталин дал интервью какой-то газете. Будто у товарища Сталина нет других дел!

— У вас есть конкретные предложения? — хмуро поинтересовался нарком.

— Конечно, я сам мог бы заняться этим делом…

Вышинский сделал паузу, ожидая реакции Молотова, но не дождался.

— Громыко доложил вам о беседе с женой Рузвельта? — спросил Андрей Януарьевич.

— Нет.

— И мне не счел нужным доложить. Что это означает? Недисциплинированность? Или поддержание каких-то сомнительных контактов без ведома руководства? Он себя там удельным князем ощущает. Или в свои игры играет, недостойные советского дипломата.

— А вы запросите Громыко, — посоветовал Молотов, — пусть все объяснит.

— Надо дать Громыке в помощь надежного работника. В посольстве в Вашингтоне есть вакансия советника.

— Кого рекомендуете?

— Новикова. Он все-таки раньше работал в ЦК партии.

Вашингтон. Советское посольство. Кабинет посла

На совещании Громыко обратился к Новикову:

— Вы заметили необычный тон сегодняшних редакционных статей американской прессы?

— Я их еще не читал, — ответил Новиков.

— Ас чего же вы начинаете утро? — поинтересовался посол.

— Утром я читаю «Правду», — гордо ответил Новиков.

— А вы знаете английский, товарищ Новиков? — спохватился посол.

— Не знаю.

— Начинайте учить, — посоветовал Громыко.

В кабинет посла вошел шифровальщик:

— Срочная телеграмма!

Шифровальщик прочитал: «Напоминаю, что вам не рекомендуется проводить встречи, не санкционированные Москвой, которые могут быть неверно истолкованы в стране пребывания».

Громыко поднял голову:

— Кто подписал?

— Товарищ Вышинский.

Вашингтон. Квартира посла

Вечером Громыко сказал жене:

— Сегодня открытие картинной галереи. Там будет Элеонора Рузвельт. Но ты поедешь одна.

— Я не хочу без тебя. Что мне там делать одной?

— На тебя возлагается важная дипломатическая миссия. — Губы Громыко изогнулись в улыбке. — Ты подойдешь поздороваться и передашь ей этот пакет с фотографиями. Объяснишь: это новые снимки для выставки о детях — жертвах войны. И не беспокойся — с тобой поедет хороший переводчик.

— Наверное, я не должна задавать тебе этот вопрос. Но почему ты обратился именно к Элеоноре Рузвельт?

— Элеоноре было всего восемь лет, когда умерла ее мать, и десять, когда скончался ее отец. Он спился. Ранняя смерть родителей, собственное одиночество воспитали в ней умение сочувствовать и сопереживать. Она готова помочь тем, кто попал в беду, кто нуждается в помощи и поддержке…

Вернувшись, Лидия Дмитриевна вошла в кабинет мужа:

— Все произошло так, как ты говорил. Элеонора Рузвельт сама подошла ко мне. Просила передать тебе, что она беседовала с президентом. И нашла у него полное понимание.

— Спасибо тебе. — Громыко поцеловал жену. — Думаю, это был решающий разговор.

Кабинет советника Новикова

Один из сотрудников посольства зашел к советнику Новикову, информировал:

— Жена Громыко передала жене Рузвельта какой-то пакет.

— А что та сказала?

— Что говорила с мужем и нашла у него понимание…

— Что это за секретные переговоры наш посол устроил с американским президентом? — недовольно заметил Новиков. — Никого не поставив в известность.

— Личные дела устраивает? — подхватил молодой дипломат. — Не собирается ли он…

Новиков снисходительно кивнул:

— Спасибо, можете идти… Главное — сохранять бдительность. Обо всем важном докладывайте мне лично.

Кабинет посла

Постучав, в кабинет посла вошел молодой человек с бледным лицом — он редко покидал свою комнату. Это был шифровальщик. В руке он держал папку.

— Срочная телеграмма из Москвы! Я только что расшифровал.

Посол взял папку. Прочитал шифровку. И нажал кнопку вызова:

— Где военный атташе?

В кабинет вошел генерал:

— Слушаю, Андрей Андреевич.

— Если мне не изменяет память, к вам должен зайти адмирал Джонс.

— Так точно. Жду его ровно через час.

— Когда он будет уходить, предупредите меня. Я должен его повидать.

Адмирал быстро спускался по лестнице. Андрей Андреевич поднимался ему навстречу.

— Господин посол!

— Господин адмирал! Как младший сын ваших друзей, о котором вы беспокоились?

— Лейтенант Джек Кеннеди в госпитале. Но прогноз хороший. Главное — он не попал в плен к япошкам и будет сражаться.

— Я искренне рад, господин адмирал. Скажите, а правда, что вы по воскресеньям играете в бридж с президентом Рузвельтом?

— Совершенно верно. Когда-то охотились, но сейчас это развлечение недоступно президенту. Так что играем в бридж. Хотите присоединиться?

— Я неважный игрок, — признался Громыко.

— Вы себя недооцениваете, — откликнулся адмирал.

— В карты, — пояснил посол. — Но мне очень нужно поговорить с президентом в неофициальной обстановке.

Адмирал пристально посмотрел на посла:

— Я понял. Сделаю что смогу.

В воскресенье утром Громыко, как обычно, пришел в свой кабинет.

— Как-то мало людей в посольстве, — недоуменно заметил он.

— Так сегодня воскресенье, — осторожно ответил Рожков.

— Неужели? — искренне поразился посол.