Книга Кристина + Сергей = Смерть. Любовь под присмотром КГБ, страница 15 – Леонид Млечин

Он развел руками.

Советник Новиков подытожил:

— Пустые хлопоты.

Громыко не разделял общего пессимизма:

— Сейчас определяется будущее Ближнего Востока. Этот регион со временем будет играть важнейшую роль в жизни всего мира. Там нефть. И не только… Упустим возможность стать ключевым игроком — впредь нас не станут принимать всерьез.

Квартира Громыко

Лидия Дмитриевна ждала мужа, чтобы покормить ужином. Громыко вернулся в свою квартиру поздно.

— Поешь, — предложила она.

— На ночь глядя наедаться вредно.

Лидия Дмитриевна понимающе кивнула:

— Опять невыполнимое задание?

Москва. МИД. Кабинет заместителя министра Деканозова

В Москве в кабинет заместителя министра иностранных дел Владимира Георгиевича Деканозова стремительно вошел его секретарь. Закрыв за собой дверь, сообщил:

— В вашей приемной Максим Максимович Литвинов.

Деканозов, маленького роста бледный блондин с голубыми глазами, скривился и вяло махнул рукой:

— Заводи!

Когда появился Литвинов, который почти десятилетие был министром иностранных дел, Деканозов привстал и небрежно пожал ему руку:

— Поздравляю с семидесятилетием. Присаживайтесь.

Он плюхнулся на свое место за огромным письменным столом.

— Мне поручили сообщить вам, что вы освобождены от работы и переведены на пенсию. Решением Совета министров вам дали персональную пенсию союзного значения.

— Но я писал товарищу Сталину. Просил дать мне какую-то работу. Я не привык бездельничать.

Деканозов со скукой посмотрел на него.

— Да, я знаю. Можем подобрать вам должность в Комитете по делам искусств.

Максим Максимович возмутился:

— Я ничего в этом не понимаю.

Деканозов рассердился:

— Какую же работу вы имели в виду?

— Я четверть века в наркомате иностранных дел!

— Другой работы у меня для вас нет! Отдыхайте, товарищ Литвинов.

Когда дверь за бывшим наркомом иностранных дел закрылась, помощник сочувственно сказал Деканозову:

— Обиделся Максим Максимович.

— Обиделся? — раздраженно повторил Деканозов.

Он даже вскочил с кресла:

— Знаешь, что он в своем кругу брякнул? Что наркоматом руководят три человека — Молотов, Вышинский и Деканозов — и ни один из них не понимает ни Америки, ни Англии. Ну, насчет Вышинского он, конечно, прав… Но сказать, что я не разбираюсь в американских делах!.. Как у него язык не отсох!..

Деканозов вернулся на свое место.

— Ладно. Займемся делами. Товарищ Сталин поручил нам проголосовать за раздел Палестины. Составьте инструкции для Громыко, я подпишу… Такого содержания…

Помощник вооружился блокнотом и ручкой.

— Американцы боятся, что еврейское государство, если оно будет создано, станет коммунистическим и превратится в нашу базу на Ближнем Востоке… Правильно боятся! Так и будет! Поэтому я считаю, что сейчас нам надо осторожно высказываться в пользу создания еврейского государства. Ни в коем случае не проявлять активности… Обманем американцев… Объясните Громыко, чтобы он вел себя тише воды ниже травы.

Нью-Йорк. Представительство СССР при ООН

По лестнице советского постпредства в Нью-Йорке поднимался высокий, элегантно одетый джентльмен с бледножелтым отливом кожи и большой лысиной. Его сопровождал советник постпредства Новиков.

— У вас есть своя армия? — Новиков плохо представлял себе ситуацию на Ближнем Востоке.

— О какой армии вы говорите?

— О еврейской армии!

— Нет, своей армии у нас нет, у нас еще нет государства.

— Как же вы собираетесь отстаивать свою независимость?

— В составе британской армии в войну сражались еврейские подразделения, но командование не позволяет их объединить.

Новиков удивленно спросил гостя:

— Как хорошо вы говорите по-русски! Где учили?

— Русский — язык моего детства. Я же родился в Российской империи.

Он не без удовольствия сказал Новикову:

— А вы знаете, что во время Генуэзской конференции весной двадцать второго года меня даже приняли за Ленина? Мы ведь похожи, верно?

С лица Новикова мгновенно исчезла улыбка. Он отчеканил:

— Товарища Ленина ни с кем нельзя спутать.

Кабинет постпреда Громыко

Помощник Громыко распахнул перед неожиданным гостем дверь. Андрей Андреевич вышел навстречу:

— Прошу, господин Вейцман.

Гость расположился напротив Громыко. Улыбаясь, заметил:

— Еще недавно трудно было себе представить, что советские дипломаты будут принимать главу Всемирной сионистской организации.

— Я знаю вас, господин Вейцман, как химика с мировым именем, — отозвался Громыко. — Но перейдем к делу. Я задам вам прямой вопрос. Какими вы видите отношения между будущим еврейским государством в Палестине и Советским Союзом?

— По географическим, экономическим и политическим причинам установление тесных отношений с Советским Союзом будет первоочередной заботой еврейского государства. Мы рассчитываем на дружбу и взаимопонимание с вашей страной. О дружеских чувствах, которые палестинские евреи питают к русскому народу, и говорить не приходится…

— Что же, — кивнул Громыко, — это я и рассчитывал услышать. Тогда расскажите, какой вам видится нынешняя ситуация.

Вейцман пожаловался:

— Вся беда в том, что англичане категорически против. Они столько лет противятся созданию нашего государства.

— Мы обратили внимание на слова министра иностранных дел Великобритании о том, что палестинским евреям не нужно свое государство, — заметил Громыко. — Но вашему делу мешают не только англичане. Американская администрация, как я вижу, тоже не поддерживает идею раздела Палестины и создание еврейского государства. Белый дом, Пентагон и государственный департамент — все против вас.

Коридор в здании представительства СССР при ООН

Новиков в коридоре постпредства остановил другого советника:

— Товарищ Деканозов дает нам прямое указание — скрывать от американцев наши намерения, вести себя осторожно и аккуратно. Не понимаю Андрея Андреевича! Он идет против указаний товарища Деканозова!

Второй советник не пожелал участвовать в столь опасной дискуссии:

— Начальству виднее. Товарищ Громыко знает, что делает.

И убежал.

— Не уверен, — пробормотал Новиков. — По-моему, это непартийный подход к делу.