Книга Кристина + Сергей = Смерть. Любовь под присмотром КГБ, страница 25 – Леонид Млечин

Ошеломленный Вышинский замолк.

Подмосковье. Дача Громыко

За завтраком, пока Андрей Андреевич ел гречневую кашу с молоком, Лидия Дмитриевна укоризненно сказала:

— Ты вчера так поздно пришел. Случилось что-то особенное?

— Рабочий день министра заканчивается в четыре-пять утра, — пояснил Громыко. — Я же не могу уйти раньше него.

— Проводить совещание ночью, когда люди мало что соображают, — пожала плечами Лидия Дмитриевна. — Не понимаю.

— Сам Андрей Януарьевич исключительно работоспособен… К тому же смертельно боится отсутствовать на рабочем месте — вдруг позвонит товарищ Сталин.

Лидия Дмитриевна сказала:

— В МИДе его зовут Ягуаром Ягуаровичем. Слышал?

Громыко чуть улыбнулся:

— В моем присутствии министра не станут называть его прозвищем.

Лидия Дмитриевна продолжила:

— Девушки в секретариате, которые всё про всех знают, рассказали, что он совершенно одинокий человек. Из близких людей — жена и дочь. И все! Никаких друзей.

Громыко пожал плечами:

— Если вспомнить его жизненный путь. Прокурор Союза… Да еще в те годы… Когда все так относительно — сегодня друг, завтра враг. Какие уж тут друзья!

Министерство иностранных дел. Кабинет министра

Утром Вышинский вызвал к себе своего первого заместителя Громыко:

— Отправьте вашему преемнику в Организации Объединенных Наций Якову Александровичу Малику указание бойкотировать заседания Совета Безопасности в знак протеста против того, что место в ООН осталось за Тайванем, а не было передано народному Китаю.

— Андрей Януарьевич, это продуманное решение? — переспросил Громыко.

Вышинский возражений не терпел. Настроение у него испортилось:

— А вы думаете, что ваш министр способен на непродуманные решения? Андрей Андреевич, предупреждаю: можем и не сработаться.

Хладнокровие не изменило Громыко:

— Мы тем самым лишаем себя возможности влиять на принятие важнейших решений в Совете Безопасности!

Вышинский брезгливо отмахнулся:

— Какие решения принимает ООН? Одна болтовня! Так что мы ничего не теряем, а наш демарш прозвучит на весь мир! Мы сейчас обязаны проявить свою принципиальность и поддержать китайских товарищей. Китайские коммунисты изгнали из страны американских наемников, провозгласили народную республику. А место Китая в ООН занимает человек, который никого не представляет.

Громыко не оставлял надежды переубедить министра:

— Как вы помните, я несколько лет работал в ООН. Эта трибуна много раз давала нам важную возможность заявить о нашей позиции. Стоит ли лишать себя?..

Вышинский посмотрел на него с некоторым сожалением:

— Вопрос решен хозяином. Неужели не понимаете?.. Сегодня же отправьте Малику инструкции. Он должен заявить, что из-за отказа Совета Безопасности одобрить предложение СССР предоставить Китайской Народной Республике место, занимаемое представителем Тайваня, он покидает зал заседаний и не вернется, пока гоминьдановца не выведут из состава Совета Безопасности. Всё!

Вечером Андрей Андреевич и Лидия Дмитриевна ужинали. Из включенного радиоприемника доносились слова диктора:

— Войска американских агрессоров под флагом ООН высадились на Корейском полуострове.

Андрей Андреевич сказал жене:

— Помнишь, я хотел быть летчиком? Мечтал поступить в летное училище?

— Помню, — отозвалась Лидия Дмитриевна. — Ты опоздал.

— Да, в училище зачисляли только тех, кому еще не исполнилось двадцать пять, а я попал в Москву, как раз отметив двадцатипятилетие.

— И ты всегда говорил, что между летчиком и дипломатом есть нечто общее.

Умение не терять голову в экстремальных ситуациях.

— Уж этим искусством ты владеешь в совершенстве, — заметила Лидия Дмитриевна. — И вообще тебе грех жаловаться. Твоя жизнь сложилась удачно. Ты очень многого достиг.

— Знаешь, — сказал Громыко как-то особенно серьезно, — я жалею, что я не летчик. Попросился бы в Корею. Воевал. В бою проще: вот свои, вот враги. Своих защищай, врагов — убивай. А сейчас… Никогда мне не было так трудно.

Загадочная болезнь Кристины

Во рту пересохло, горло саднило, голова стала тяжелой. Кристина Оазис заболела. Простуда? Инфекция? Аристотель пренебрежительно сказал, что простуду лечат горячим чаем с лимоном и хорошим сном. Тина заставила дочку надеть пижаму, укутала ее теплым одеялом. Кристина легла спать в надежде, что к утру все пройдет.

Она проснулась в шесть утра мокрая от пота. Свесила ноги с кровати и заставила себя встать. Ни ноги, ни руки не желали ее слушаться. Она наполнила ванну и тяжело плюхнулась в воду.

Кран с горячей водой она открутила до предела, и ванную комнату заволокло паром. У нее блаженно закружилась голова, и она задремала. Ей приснилось, что она попала в ад, о котором рассказывал священник. И ее, не дав времени на покаяние, сразу принялись поджаривать на адском огне… Но она проснулась раньше, чем успела свариться, вода в ванной уже была близка к кипятку.

Кристина Оазис не собиралась долго болеть. Но день проходил за днем, а температура не спадала. Она смотрела на обои, и девочке казалось, что они оживают и превращаются в страшных зверей, готовых ее сожрать. Ей становилось страшно, она не могла заснуть и звала родителей.

Врач прописал антибиотики. Они не помогли. Он выписал более сильные.

— После двух курсов антибиотиков все выздоравливают, — говорил он Кристине недовольно. — Наверное, ты симулируешь.

Врач не понимал, что происходит.

Посоветовал Тине Оазис побольше выводить девочку на свежий воздух. Но свежий воздух тоже не помог. Кристину положили в больницу. Теперь ее жизнь состояла из разнообразных медицинских процедур и дурацких больничных разговоров. Лежавшие там дети развлекались тем, что играли в карты на шоколад и другие сласти, которые родители передавали им или приносили сами.

Но Кристина чувствовала себя все хуже. С ней побеседовал больничный психиатр, солидный, лет пятидесяти. Он начал очень бодро:

— Благодарю вас, юная леди, что вы нас посетили.

И стал задавать нескромные вопросы:

— Как у тебя складываются отношения с родителями? Очень хорошо… У тебя есть брат? Младший или старший? Очень хорошо… А друзья? С учебой справляешься?

Расспросив, начал издалека:

— Не беспокойся, у всех случаются проблемы. Я же понимаю: учиться в школе трудно, иногда очень трудно. Иной раз кажется, что ты не в силах с этим справиться, верно? И не хочется ходить в школу, когда ты не уверена в себе, точно? И ты думаешь, как хорошо было бы заболеть, да? Если ты больна, тебя кладут в постель и не надо идти в школу, так? И проходит день за днем, и тебе теперь все страшнее вернуться в школу, и ты словно бы продолжаешь болеть, хотя ты на самом деле вовсе не больна, так?