Книга Кристина + Сергей = Смерть. Любовь под присмотром КГБ, страница 27 – Леонид Млечин

Вышинский остановил его:

— Решение принято. Дискуссия на сей счет завершена…

Старая площадь. ЦК партии

Секретаря ЦК партии Маленкова Андрей Андреевич Громыко обнаружил не на обычном месте, а у большого стола. Распаковав большую коробку, Георгий Максимилианович увлеченно возился с новеньким микроскопом. Увидев Громыко, с сожалением отвлекся от микроскопа и сделал шаг навстречу.

Маленков не снимая носил придуманную Сталиным чиновничью униформу — френч с наглухо застегнутым воротником. Без наград, хотя орденами его вождь не обидел. Его обрюзгшее лицо всегда оставалось неподвижным. Никаких эмоций. Он протянул гостю вялую руку.

— Интересуетесь наукой?

— Историей, — ответил Андрей Андреевич.

Маленков предложил гостю присесть.

— В отличие от вас, гуманитариев, я — естественник. Больше всего люблю физику. Хочу, чтобы сын пошел по моим стопам. У вас есть дети?

— Сын и дочь.

— У меня тоже. Я много с ними занимаюсь. Увлеченность родителей службой не должна мешать общению с детьми.

Он занял свое место за письменным столом.

— Какой у вас вопрос?

Громыко старался быть убедительным:

— Георгий Максимилианович, наш представитель в ООН отсутствовал на заседании в Совете Безопасности и не смог наложить вето на резолюцию, требовавшую прекращения боевых действий и вывода всех войск с территории Южной Кореи.

Маленков кивнул головой.

Громыко продолжал:

— Сегодня опять собирается Совет Безопасности ООН. Он может принять новую резолюцию, которая отправит вооруженные силы стран ООН на Корейский полуостров. Тем самым американские войска получат право участвовать в войне и использовать флаг Организации Объединенных Наций.

— А что ваш министр? — спросил Маленков.

— Андрей Януарьевич не в силах пересмотреть свою позицию.

Маленков задумался. Молчание затянулось. Громыко ждал. И вдруг, что-то решив для себя, Георгий Максимилианович твердо сказал:

— Вам же известно, что по распределению обязанностей в политбюро я не занимаюсь внешней политикой.

И секретарь ЦК сменил тему разговора на более приятную:

— Еще я намереваюсь купить детям телескоп. Я читаю литературу о межпланетных путешествиях. Конечно, сегодня это представляется чистой фантастикой. Но завтра…

Министерство иностранных дел. Кабинет Громыко

— Который час? — спросил первый заместитель министра иностранных дел Громыко своего помощника.

— Двадцать два сорок пять, — отчеканил тот, — без пятнадцати одиннадцать вечера.

— Звоните в посольство Соединенных Штатов, — распорядился Громыко. — Скажите, что я прошу посла приехать ко мне через час.

Оставшись один, он вскрыл пакет, присланный из ЦК партии, и углубился в чтение документа с грифом «совершенно секретно».

Помощник вернулся:

— Посол Алан Гудрич Кэрк не может приехать. Объяснил, что у него грипп и он лежит в постели.

— Кэрк — военный моряк, вице-адмирал, как это он умудрился заболеть? — неодобрительно заметил Громыко.

— Посол просит разрешения прислать вместо себя советника-посланника.

Громыко секунду помедлил, посмотрел на лежащую перед ним бумагу и согласно кивнул. Когда ровно в полночь под аккомпанемент боя больших напольных часов в кабинет Громыко вошел американский дипломат, Андрей Андреевич встретил его демонстративно сухо. Сократив обязательные формальности до минимума, объявил:

— Я пригласил вас для того, чтобы от имени моего правительства заявить решительный протест. Обстрел советского аэродрома в Приморье американскими самолетами — невиданное нарушение международного права. Я уполномочен вручить вам ноту советского правительства.

Американский дипломат ответил:

— Я не могу ее принять, господин Громыко, так как с этим вопросом вам необходимо обращаться в Организацию Объединенных Наций. Поскольку, как вам хорошо известно, в районе Кореи действуют вооруженные силы ООН.

Громыко ответил ему ледяным тоном:

— Ваши доводы абсолютно необоснованны. Еще раз обращаю ваше внимание на то, что в ноте советского правительства речь идет о провокационном обстреле советского аэродрома самолетами военно-воздушных сил Соединенных Штатов, а не какими-то иными самолетами…

Он вытащил из папки копию документа, полученного из ЦК, и протянул американскому дипломату.

Советник-посланник встал и предусмотрительно заложил руки за спину:

— Тем не менее я отказываюсь принять ноту, поскольку ее содержание не имеет отношения к действиям моего правительства.

Прощание было еще более холодным, чем встреча.

Громыко не был ни удивлен, ни разочарован. Он знал, как действовать. Как только американский дипломат вышел, Андрей Андреевич вызвал помощника и распорядился:

— Тотчас же отвезите ноту в американское посольство и сдайте как почту.

Едва Громыко проводил американского дипломата, как позвонили из секретариата министра:

— Андрей Януарьевич ждет вас на совещание.

— Он один? — уточнил Громыко.

— Нет, у него товарищи из военного министерства и министерства госбезопасности.

Кабинет министра

Когда Громыко вошел, Вышинский вел разговор сразу по двум телефонам. Нетерпеливо спросил у Громыко:

— Вручили ноту американцам?

— Отказались принять. Но я отправил ее в посольство, сдадим как почту.

Когда Громыко занял свое место за столом, оказавшийся рядом молодой генерал с золотой звездой Героя, вполголоса спросил:

— А чего они кобенятся? Обстреляли наш аэродром, а теперь делают вид, что их там не было?

— Американские войска воюют в Корее под флагом ООН, вот они и просят все претензии адресовать ООН.

— А как это вообще получилось? — недоумевал генерал.

— Наш представитель не участвует в заседаниях Совета Безопасности ООН. И не смог наложить вето на решение отправить американские войска в Корею под ооновским флагом.

— Так это ошибка! — сказал эмоциональный генерал.

Внесли кинопроектор. И генерал начал:

— Мне поручено ознакомить вас с ходом боевых действий.

Запустили кинохронику:

— После первого успеха Корейской народной армии товарища Ким Ир Сена, как известно, вмешались американцы. Войска под командованием американского генерала Макартура высадились в тылу северокорейской армии. Одним ударом генерал Макартур перерезал линии снабжения северных корейцев и ударил им в спину. Через одиннадцать дней американцы отбили Сеул. К концу сентября половина северокорейской армии сражалась с перевернутым фронтом. Армия Ким Ир Сена, охваченная паникой, развалилась. Американцы взяли Пхеньян без боя.