Книга 1356. Великая битва, страница 78 – Бернард Корнуэлл

– Последний из темных владык? – пробормотал Томас.

– Говорят, один еще жив, – буркнул монах и перекрестился.

– Жив. – Томас кивнул. – Вексий.

– Эти были худшими из семи родов темных владык, – заявил брат Фердинанд. – Вексии не знали жалости, не давали пощады и несли на себе проклятие Христа.

– Мой отец был Вексий, – признался Томас. – Он не пользовался родовым именем, как не пользуюсь им и я, но я Вексий. Повелитель бог весть каких земель и неизвестно чего.

Брат Фердинанд помрачнел и уставился на Томаса так, будто тот был опасным зверем.

– Так кардинал прав? Ты еретик?

– Я не еретик, – прорычал Томас свирепо. – Просто человек, преградивший кардиналу Бессьеру путь.

Он вложил меч в ножны. До него донесся звук закрывающихся ворот и щелчок засова, и Бастард понял, что Скалли и кардинал ушли.

– Расскажите мне о Малис, – попросил он.

– Малис – это меч святого Петра, – сказал монах. – Тот самый, который он пустил в ход в Гефсиманском саду, чтобы защитить нашего Господа. Меч был отдан святому Жуньену, но темные владыки нашли клинок и, когда их ересь выжгли с лица земли, спрятали, чтобы не достался врагам.

– Спрятали здесь?

Брат Фердинанд мотнул головой:

– Он хранился в могиле Планшара в Каркассоне. Граф Мутуме попросил меня забрать меч, чтобы его не обнаружили англичане.

– И вы принесли его сюда?

– Когда я вернулся из Каркассона, граф был мертв, – объяснил доминиканец. – И мне не пришло в голову ничего другого. Я решил, что безопаснее всего спрятать Малис здесь. – Он пожал плечами. – Тут ей самое место.

– Ей никогда не обрести покоя, – пробормотал Томас.

– Потому что она вернулась в мир?

Англичанин кивнул.

– А ты и впрямь этого хочешь? – подозрительно спросил брат Фердинанд. – Чтобы она упокоилась с миром?

Томас в последний раз обвел взглядом монастырский двор и направился обратно к церкви.

– Я не темный владыка, – бросил он. – Возможно, мои предки были катарами, но я – нет. Однако я все равно исполню их завет – сделаю так, чтобы их враги не смогли воспользоваться мечом.

– Как? – Доминиканец плелся следом.

– Отобрав его у этого выродка Скалли, разумеется, – заявил Томас.

Они вернулись в церковь аббатства. Монахи уходили и гасили свечи, но света хватало, чтобы рассмотреть полуоткрытую раку, помещенную на почетном месте у алтаря. В ней возлежал святой Жуньен – руки скрещены на груди, желтовато-бурая кожа плотно обтянула череп. Глазницы были пусты, а иссохшие губы запали, обнажив пять желтых зубов. Святой был облачен в рясу бенедиктинца, а в руках у него лежал деревянный крест.

– Покойся с миром, – обратился к трупу брат Фердинанд, прикоснувшись к рукам святого. – И что ты сделаешь, чтобы твои враги не смогли использовать Малис? – поинтересовался он у Томаса.

– Сделаю то, что собирались сделать вы, – заявил англичанин. – Я ее спрячу.

– Где?

– Там, где никто не найдет, разумеется.

– Сэр Томас! – окликнул с дальнего конца нефа сэр Реджинальд Кобхэм. – Вы идете с нами!

Брат Фердинанд остановил собиравшегося уйти Томаса, взяв его за руку.

– Ты обещаешь?

– Обещаю – что?

– Что спрячешь ее?

– Клянусь святым Жуньеном, – произнес Томас. Он повернулся и положил правую руку на лоб мертвого святого. Кожа под его пальцами казалась гладкой, как тонко выделанный пергамент. – Клянусь, я сделаю так, что Малис затеряется навсегда, – отчеканил Томас. – Клянусь святым Жуньеном, и если я нарушу это торжественное обещание, пусть он ходатайствует перед Господом обречь меня на муки вечные.

Доминиканец удовлетворенно кивнул:

– Тогда я помогу тебе.

– Молитвой?

– Молитвой, – подтвердил черный брат. – И если ты сдержишь клятву, то моя работа будет исполнена. Я вернусь в Мутуме. Это хорошее место вполне подходит, чтобы умереть. – Старик коснулся плеча Томаса. – Благословляю тебя.

– Сэр Томас!

– Иду, сэр Реджинальд!

Сэр Реджинальд и Томас торопливо сбежали вниз по ступеням храма на мощеную улицу, где стояли две повозки, в которые грузили бобы, зерно, сыр и вяленую рыбу из монастырских запасов.

– Мы – арьергард, – пояснил Кобхэм. – Но это ни черта не значит, потому что в данный момент мы впереди армии принца. Он на холме.

Сэр Реджинальд указал на север, где Томас различил громаду поросшей лесом возвышенности, кажущейся черной в бледном свете луны.

– Французы где-то сзади. Бог весть где, но поблизости.

– Мы сразимся с ними?

– Только Иисус ведает. Думаю, принц предпочел бы оказаться поближе к Гаскони. Провизии у нас маловато. Задержимся здесь дольше, чем на пару дней, обчистим эту местность. Если продолжим идти на юг, французы могут нас обогнать. Они передвигаются быстро. – Все это он сообщил, проходя мимо повозок, которые грузили лучники. – Но убраться отсюда – работенка под стать дьяволу. Французы рядом, а нам нужно перевезти фургоны и вьючных лошадей через реку, не дав ублюдкам напасть на нас. Посмотрим, что принесет утро. Это вино? – Вопрос был адресован лучнику, поднимающему в повозку бочонок.

– Да, сэр Реджинальд!

– Сколько?

– Шесть таких вот бочонков.

– Держите свои вороватые ручонки от них подальше!

– Да, сэр Реджинальд!

– Естественно, все будет наоборот, – буркнул Кобхэм Томасу. – Но нам вино нужно для лошадей.

– Для лошадей?

– В горах нет воды, бедные животные мучаются от жажды. Поэтому мы поим их вином вместо воды. Поутру, конечно, у них будет похмелье, но деремся-то мы пешими, так что это не важно. – Старик вдруг замолчал. – Боже, какая красавица!

Томас подумал, что речь о стоящей рядом с Женевьевой Бертилле, но тут сэр Реджинальд нахмурился:

– Что у нее с глазом?

– Один из кардинальских священников пытался ее ослепить.

– Исусе Христе! Ну и ублюдки встречаются в лоне Церкви! И это его послали заключить мир?

– Думаю, папа предпочел бы, чтобы принц сдался, – пробормотал Томас.

– Ха! Надеюсь, мы дадим бой. – Эти четыре слова военачальник произнес мрачным тоном. – И пожалуй, так оно и будет. Думаю, нам придется. Полагаю, они заставят нас, и мы победим. Хочу увидеть, как наши лучники косят этих ублюдков.

Томас вспомнил пробойник, ударивший в нагрудник Скалли. В Англии изготавливали сотни тысяч стрел, но добротно ли они сделаны? Слишком много погнутых приходилось ему видеть. Сэр Реджинальд полагает, что будет битва.