Книга Еще темнее, страница 110 – Эрика Леонард Джеймс

– Правда? – спрашиваю я, выгибаю бровь и улыбаюсь в ответ. Я люблю ее комплименты.

– Что это? – Она берет в руки игрушку, которую только что разглядывала.

– Мисс Стил, меня восхищает ваша неизменная жажда информации. Это затычка для попы.

– О-о… – Она удивляется.

– Куплена для тебя.

– Для меня?

Я киваю.

– Ты покупаешь новые… э-э… игрушки… для каждой сабы?

– Некоторые – да.

– Затычки для попы?

– Да. – Обязательно.

Она бросает на меня опасливый взгляд и возвращает пробку в ящик.

– А это?

– Анальные бусы.

Она проводит по ним пальцами – вроде с любопытством.

– От них получается впечатляющий эффект, если их вытаскивать в середине оргазма, – добавляю я.

– Это для меня? – шепчет она, кивая на бусы. Чуть слышно, словно не хочет, чтобы ее подслушали.

– Для тебя.

– Значит, это попочный ящик?

Я подавляю смех.

– Можешь назвать его так.

Она заливается прелестной розовой краской и задвигает ящик.

– Не нравится тебе попочный ящик? – усмехаюсь я.

– Это явно не весь ассортимент, предназначенный для меня, – говорит она.

Вот он, ее язвительный ротик. Она выдвигает второй ящик.

– Здесь хранится коллекция вибраторов.

Она тут же его задвигает.

– А что в следующем?

– Тут кое-что более интересное.

После недолгих колебаний она выдвигает ящик, берет игрушку и показывает мне.

– Генитальный зажим, – объясняю я.

Она поспешно кладет зажим на место и выбирает нечто более деликатное – два маленьких зажима на цепочке.

– Некоторые из них вызывают боль, но большинство предназначены для удовольствия, – заверяю я.

– А это что?

– Зажимы для сосков – для обоих.

– Обоих? Сосков?

– Да, ведь тут два зажима, малышка. Да, для обоих сосков, но это не то, что я имел в виду. Именно эти вызывают одновременно и удовольствие, и боль. – Я беру их у нее. – Дай твой мизинец.

Она подчиняется, и я цепляю зажим на кончик ее мизинца.

– Ощущение очень интенсивное, но больше всего удовольствия ты получаешь, когда их снимаешь.

Она стаскивает зажим с пальца.

– Хм-м-м, я бы испробовала их. – Ее голос стал чуточку хриплым, и я улыбаюсь.

– Неужели, мисс Стил? Сейчас?

Она робко кивает и кладет зажимы в ящик. Я наклоняюсь и вытаскиваю еще парочку.

– Вот эти регулируются.

– Регулируются?

– Ты можешь закрутить их крепче… или нет. В зависимости от настроения.

Ее взгляд перескакивает с зажимов на мое лицо, и она облизывает нижнюю губу. Потом вынимает еще одну игрушку.

– А это что? – Она заинтригована.

– Это игольчатое колесо Вартенберга. – Убираю регулируемые зажимы в ящик.

– Для чего?

Я беру у нее колесо.

– Дай мне твою руку. Ладонью кверху. – Она протягивает левую руку, и я провожу колесом по ее ладони.

– Ах!

– Теперь представь, что это колесо прикладывают к твоей груди.

Она отдергивает руку, но учащенное дыхание говорит мне, что она возбуждена.

Это ее заводит.

– Анастейша, существует незримая черта между удовольствием и болью. – Я убираю колесо в ящик.

Она смотрит на другие предметы.

– А бельевые прищепки?

– С ними можно сделать очень много.

Но я не думаю, что это будет твоя любимая игрушка, Ана.

Она нажимает бедром на ящик, и тот задвигается.

– Все? – Меня это тоже заводит – пора спускаться.

– Нет… – Она качает головой и, выдвинув четвертый ящик, вынимает из него одну из моих любимых игрушек.

– Круглый кляп. Чтобы ты не кричала, – говорю я.

– Мягкий предел?

– Я помню. Но ведь ты можешь дышать. Твои зубы сжимают мячик. – Я сжимаю мячик пальцами, показывая, как во рту его сжимают зубы.

– А ты сам испробовал что-то на себе? – спрашивает она, как всегда, с любопытством.

– Да, испробовал.

– Чтобы приглушить крики?

– Нет, его назначение не в этом.

Она удивленно наклоняет голову набок.

– Анастейша, тут дело в контроле. Насколько беспомощной ты себя почувствуешь, если ты связана и не можешь говорить? Насколько ты можешь мне доверять, зная, что ты полностью в моей власти? Это я должен видеть по твоему телу и твоим реакциям, а не слышать из твоих слов. Это делает тебя более зависимой от меня, а мне дает полнейший контроль.

– Ты говоришь так, словно тебе этого не хватает. – Ее голос еле слышен.

– Это то, что я знаю.

– Ты обладаешь властью надо мной. Ты ведь знаешь.

– Правда? Ты заставляешь меня чувствовать… мою беспомощность.

– Нет! – возражает она, кажется, с ужасом. – Почему?

– Потому что ты единственная из круга моих знакомых, кто может действительно меня ранить.

Ты ранила меня, когда ушла.

Я заправляю ей за ухо прядь волос.

– Ох, Кристиан… это обоюдно. Если бы ты не хотел… – Она опускает глаза на свои дрожащие пальцы. – Меньше всего на свете я хочу тебя обидеть. Я люблю тебя.

Она нежно проводит пальцами по моим щекам, и я наслаждаюсь ее прикосновениями. Я бросаю мячик в ящик и обнимаю Ану.

– Мы закончили показ?

– А что? Что ты хочешь сделать? – В ее тоне звучит намек.

Я нежно целую ее, а она прижимается ко мне всем телом, ясно показывая свои намерения. Она хочет меня.

– Ана, ты сегодня едва не пострадала.

– Ну и что? – спрашивает она.

– Как это – «ну и что»? – Чувствую прилив досады.

– Кристиан, со мной все в порядке.

Правда, Ана?

Я сжимаю ее в своих объятиях.

– Когда я думаю, что могло случиться… – Я утыкаюсь лицом в ее волосы.

– Пойми, наконец, что я сильнее, чем кажусь!

– Я знаю, что ты сильная. – Ты справляешься со мной.

Я целую Ану и отпускаю.