Онлайн книга «Пленница Белого замка»
— Что страшно? Ну, потерпи. Сейчас легче будет! Растущие клыки царапнули язык, и рот наполнился свежей, пахучей кровью. Жизнь выходила из Лисса толчками, а вместе с ней уходили и чувства. Боль и ужас рождения. Колыбель материнских рук. Сладость невинного поцелуя, и объятия первой женщины. Она не любила Лисса, но он щедро заплатил. И сквозь пелену наслаждения пробивается страх — если отец узнает, кто выкопал спрятанный под яблоней горшок с серебром… Неурожай и боль — без денег, что откладывала семья, голодный год пережил только сам Лисс. Родители до последнего подкладывали единственному сыну кусочки побольше. Он понимал, и ел. А потом всю жизнь корил себя! Ох, это чувство вины! Оно придавало моему обеду хмельной аромат. А ужас, когда упырь ворвался на стоянку! Хозяин баржи не посмел нанять мага. Так что мой посланец убивал безнаказанно. Песок впитал немало крови, мало кто пережил ночь. Только Лисс и Таргет, и то из-за приказа. Обмякшее тело соскользнуло на траву. По подбородку течет кровь. Щекотно. Я вытираю липкую струйку, не сводя взгляда с Таргета. Кажется, от страха он забывает дышать. Ах, этот сладкий запах ужаса! Впитываю, сколько получается, но жалко терять даже капли лакомства. Надо скорее покончить с этим. — Теперь его! Упырь подтянул ко мне бурлака. Лицо у Таргета — бледнее луны, что выглядывает из-за облачной вуали. — Тебе тоже страшно? Рыдая в голос, несчастный валится на землю, целует мои сапоги, перемазывая соплями. Пинком отталкиваю воющего парня в сторону. Пожалуй, он мне еще пригодиться. Голод немного стих. А страх Таргета поможет удержать его в узде. Станет невмоготу — бурлак под рукой. Правда, теперь придется менять планы. Я и упыря хотела выпить. Конечно, своих чувств у него давно уже нет, но он как губка, впитал ужас убитых людей. Правда, мне его теперь не забрать — мертвяк развалится тут же. А мне еще им Таргета пугать. Ладно, продержусь пока. — Ступай! Упырь, неуклюже повернувшись, уходит. Он сыт и доволен. Может, завтрашний голод опять погонит его по моему следу, и хватит ли тогда сил справиться снова? Возможно, я еще пожалею о своем решении пощадить обоих, но с помощью бурлака шанс добраться до дома возрастал. — Жить хочешь? Тогда запоминай — даже дышать будешь только по моему приказу. Все понял? Ответит он не смог — язык от страха заплетался. Зато головой закивал так, словно шея без костей. — Если я решу, что ты подумал ослушаться — упырь тебе милым другом покажется. А теперь — идем. Таргет заторопился. Встал сначала на четвереньки, потом — на ноги. Тело содрогается от страха, и он спотыкается при каждом шаге. Так мы далеко не уйдем. — Ты из Сугура? — Да, госпожа. Но давно оттуда уехал. Заикается. — Зачем же врал про невесту? — Не врал я! — крик заставил меня вздрогнуть. Испугался, что не поверю. — В Сугуре невеста! — Так в Сугуре сейчас война! Ты шпионишь? — Нет, госпожа. Сугур не воюет, он только союзник Вейфарту. А сюда я еще до того пришел, вернуться домой боюсь, вдруг в предатели запишут. — А в насильники, значит, податься безопаснее? — Но я же… я же не трогал! — Ты продал. Это куда хуже. — Госпожа! Умоляю! Таргет то ли споткнулся, то ли сам упал. Схватил меня за подол, вынуждая остановиться. — Ну? — Помилуйте! — бурлак смотрел снизу вверх, в глазах блестели слезы. — А если бы я просила о милости — бросился отбивать? Вставай и пошли. Что с тобой делать, потом решу. От тебя зависеть будет. Но придумаешь пакость какую — сам виноват! До утра я спешила уйти как можно дальше. Ноги заплетались, хотелось упасть на землю, забиться под сплетения корней и заснуть. Я заставляла себя идти вперед. Таргету приходилось еще хуже — он боялся. Но меньше всего меня занимали его чувства. Я остановилась, когда клочки неба, видимые сквозь переплетения веток, посветлели. — Тут передохнем. До вечера выспимся, и — в путь. И чтобы мне без фокусов! Попробуешь удрать — найду. Не я — так твой ночной друг. Кстати, если со мной что случится, некому тебя от него защищать будет. Ты понял? — Да, госпожа. Я не посмею… — Конечно, не посмеешь, — я нашла уютное углубление между еловых корней и, завернувшись в плащ, удобно устроилась на мягкой хвое. — Спи давай. Разбудило мня солнце. Найдя просвет в древесной кроне, оно светило прямо в лицо. Тело болело после ночного перехода и не желало двигаться. Как и Таргет. Парень свернулся клубочком неподалеку, и боялся пошевелиться. — Ты не спал? — Спал, госпожа. — Врешь! Успокойся, во сне не трону, мне от этого удовольствия никакого. А тебе отдыхать надо. Как думаешь, что я сделаю, если ты идти не сможешь? — Я смогу! — Таргет подскочил вспугнутым зайцем. — Посмотрим. Есть хочешь? Разумеется, он был голодным. Только молчал. Видел, что без припасов. Но я нашла трухлявый выворотень и с помощью кинжала быстро наковыряла белых личинок. Таргет смотрел на них с отвращением. Ничего, съешь, куда денешься! — Костер разведи. Маленький, нам только еду поджарить! И вон, камешек с краю положи. Да, этот, с плоским верхом! Личинки шипели и раздувались. А на вкус походили на лесной орех. — Ешь! Только боязнь разгневать меня заставила Таргета положить угощение в рот. Но он быстро распробовал, что к чему, и скоро уплетал за обе щеки. Наевшись, я опять завернулась в плащ и устроилась под деревом: — Костер загаси. И отдыхай. Силы нам понадобятся. Таргет не посмел ослушаться. Засыпая, я видела, как он старательно закидал огонь землей и улегся поблизости. * * * Разбудил меня то ли вскрик, то ли всхлип. Я вскочила. Луна проглядывала сквозь кроны деревьев, и её лучи алым отблеском сверкали в глазах сидевшего напротив меня существа. Вампир! Вот попала! Я должна была подумать о том, что он где-то рядом! Видела же упыря! Эти твари сами по себе не появляются. Тихий голос прошелестел осенним ветром: — Успокойтесь. Я не причиню вреда, — темная в призрачном свете луны фигура склонилась в изящном поклоне. — Тогда зачем пришел? — вежливость вампира мне совсем не нравилась. — Разумеется, чтобы пригласить к себе. Где это видано, что благородная Леди ночует на голой земле и питается… этим? — остатки нашего ужина разлетелись от презрительного пинка. — Меня вполне устраивает, — приглашение не манило совершенно. |