Книга Улица Иисуса, страница 91 – Самид Агаев

– Вверх идите.

Земля была мокрая после дождя и глинистая. В кромешной тьме, скользя, падая и чертыхаясь, они поднялись вверх.

– Как бы кувшин не разбить, – озабоченно сказал Егор, – который раз с вывертом падаю. Извозился уже, как свинья.

– Как ты умудрился кувшин прихватить? – спросил Али.

– Не пропадать же добру. Чай деньги плочены. Опять же Есуа отпаивать понадобится. Кто знает, как его из этого состояния выводить. Очухается ли?

– Куда дальше-то идти, – произнес Али, – мы не вершине.

И вдруг услышал голос Иблиса:

– Левее возьмите. Какой там третий ингредиент был?

– Уголь, – сказал Егорка, – у тебя этого добра тоже должно быть навалом.

– Очень смешно, – огрызнулся Иблис. – Али, просвети своего друга насчет ада. Но я, значит, не ошибся. Держите.

К ногам Егорки с глухим звуком свалился увесистый мешок с готовой смесью.

– Это все хорошо, – сказал Егор, – но мне нужна форма. Иначе все это кончится пшиком. Много дыма, и ничего. Какие будут предложения?

Али молчал.

– Все самому приходиться делать, – тяжело вздохнул Егор. – Значит так, единственная форма, которая у нас есть, она у меня в руках, – он пощелкал ногтем по кувшину. – А мне еще говорят, зачем взял вино.

– До чего же ты умен, – заметил Али.

– Сам удивляюсь, – скромно сказал Егор, – вообще-то я прирожденный инженер. Помнишь, как мы Ладу из башни вызволяли?

– А вот это напрасно, чему тут удивляться. С кем поведешься, от того и наберешься.

От ближайшей скалы отделилась тень, и взволнованный голос человека произнес:

– Кто вы, что вам здесь надо? Уходите, здесь не место для прогулок.

– Ты что ли, Иуда Дидим Фома? – крикнул Егор.

– Я, а вы кто?

– Егор, Али, мы сегодня познакомились.

– Как хорошо, что вы пришли, – воскликнул Фома, – я в отчаянии. Землетрясеньем привалило камень. Я принес бревно, чтобы использовать его как рычаг. Но нет ни одной щели, чтобы его вставить.

– Как я тебя понимаю, Фома, – заметил Егор, – иногда это бывает просто невыносимо. Но ты не убивайся так. Мы сейчас все сделаем.

Огромная скальная глыба, лежала, привалившись к другой скале, где по всей вероятности была высечена гробница. Егор протянул апостолу кувшин.

– Выпей вина, друг.

– Вы с ума сошли, какое вино. Нельзя медлить, давайте попробуем оттолкнуть камень, а, если вы пришли посмеяться, то лучше уходите.

– Постой, Фома, не суетись, – сказал Егор.

Он приложился к кувшину. Вино текло по его щекам. Затем передал кувшин Али.

– Тут еще добрая половина, – сказал Али, взболтнув кувшин, – пей еще.

– Тебе придется выпить все, мне больше не лезет, – сказал Егор.

Фома с отчаянием наблюдал за ним.

– Успокойся, Иуда, – сказал ему Егор, – мне нужен сосуд пустой. А тебе лучше сменить свое имя.

– А что ты против имени моего имеешь? – обиделся Иуда.

– Ничего не имею, честное слово. Оно мне даже нравится. Но тебя впоследствии могут путать с другим Иудой, ну ты знаешь о ком я.

– Нет, не знаю, – холодно сказал Фома.

Али, наконец, оторвался от кувшина, перевел дух и сказал:

– Это был самый долгий и большой глоток в моей жизни.

Он отдал кувшин Егорке. Тот перевернул его, вытряс последние капли. Фома с изумлением наблюдал за ними:

– Этот кувшин, он был полный? – спросил он.

– Почти, в гостинице немного отпили.

– Ну вы здоровы пить. И что дальше? Полведра выпить за один присест. Что вы собираетесь дальше в таком состоянии делать. Сосуд был нужен, видите ли, могли бы просто вылить на землю.

– Это нам как-то не пришло в голову, – сознался Егор.

Егор тем временем полой одежды сушил кувшин изнутри, засыпал в него горючую смесь, прилаживал запал.

– Твой Иблис сюда даже шнур положил, и… – Егор понюхал, – пропитал его нефтью. Отходите в сторону.

Али сделал шаг и почувствовал, что его повело. В кувшине было не менее одного мана ^[39] вина, на его долю пришлась половина. Он был пьян. Фома не дал ему упасть, подхватил и поволок за ближайший валун. Егорка держался лучше. Оно и понятно, весу в нем было больше гораздо.

– Что вы задумали? – спрашивал Фома, сидя в укрытие. – Твой друг такой большой и сильный, он мог бы в одиночку отвалить этот камень.

– Я ему передам твои слова, – еле двигая языком, ответил Али.

Его неудержимо тянуло преклонить где-нибудь голову. Но прибежал Егор и бросился рядом. Ждали долго, как показалось. Али успел даже заснуть на доли секунды. Потом раздался взрыв. Какой-то глухой утробный. Что-то просвистело, и кругом стали падать камни. На их счастье над головами оказался скальный навес. Фома лежал, вжавшись в землю, и шептал какую-то молитву. Сон Али, как рукой сняло.

– Пошли что ли? – предложил он.

– Что-то заробел я, – ответил Егор, – как бы его не пришибло там. Мне потом отвечать перед всем человечеством.

– Обо мне ты так не беспокоился.

– Ну что ты себя с ним сравниваешь. За тебя мне ничего бы не было, ни одного свидетеля вокруг, а за него со свету сживут. В Шринагар не вернут. Оставят жить среди евреев. Придется обрезание делать.

– Почему-то у мусульман тебя этот вопрос не беспокоил.

– Я слышал, что евреи ортодоксы.

– С чего ты взял.

– Им нельзя есть свинину, они и не едят. А мусульманам нельзя пить вино, но они пьют. Вот я и сделал вывод.

Скалу, закрывавшую вход в пещеру, взрывом отбросило в сторону. Теперь она лежала на земле, ту часть, где был заложен заряд, снесло начисто. Эти осколки падали на них сверху. В склепе, куда они с опаской заглянули, сидел человек весь обмотанный тканями, как мумия фараона. Он был похож на безумного, и все время произносил одну фразу:

– Что это было? Что это было?

Прибежал Фома и бросился к нему, обнимая, обливаясь слезами.

– Рави, ты жив, – восклицал он, – рави, ты жив.

– Может быть, я и был жив, – ответил рави, – но теперь, когда меня поразил гром небесный, я в этом не уверен. В ушах звон стоит, кто ты? Почему ты плачешь?

– Я Фома, рави, Дидим Иуда Фома. Ты жив, какое счастье.

– Вот теперь я чувствую, что жив. Глупый Фома, прекрати плакать. Как ты здесь оказался? А кто эти двое, что стоят у входа. Это римляне?