Онлайн книга «Милкино счастье»
|
Через пять минут он встал, застегнул пуговицы на брюках, перешагнул через маленькую белую лужицу, распластавшуюся на серых половицах. Ополоснул руки, скомкал салфетку и вышел. * * * Не прошло и получаса, как турчанка закончила туалет Людмилы. Она убрала все волосы с ее тела, а также размотала мазевые бинты и обработала ступни девушки – отскоблила пятки до появления розовой кожи. Красиво подстригла и отшлифовала ноготки. Тоже самое она проделала и с руками. Десяток полировочных бархоток прошлись по узким ноготкам на пальцах, пахучий жир был втёрт в чуть обветренную кожу Людочкиных кистей. Граф ждал ее на улице. Он курил сигару и о чем-то думал, рассматривая быстро бегущие облака. – Я устала, – тихо произнесла она. – Как ты хороша… Сейчас мы поедем домой и ты отдохнешь. Они сели в экипаж. – Ты не испугалась Хатидже? – поинтересовался он с улыбкой. – Немного… – Он хорошо умеет обращаться с дамами. – Он? – Людочкины глаза округлились от удивления. – Да, это – мужчина. Он евнух, скопец. Когда-то он служил в серале. Но был отпущен на свободу и с нашими, русскими купцами, переехал в холодную Россию. Здесь его взяла на работу Колетт. – Но, почему вы мне не сказали, что это – мужчина? – возмущенно прошептала Людмила. – А он давно не мужчина. Он женский мастер. Забудь и не думай о нем. Скопцам неведомы приапические страсти. В своем ремесле он лучший. За разговором они не заметили, как подъехали к дому Краевского. Людочка вышла из экипажа и пугливо осмотрелась. Граф снова пошел впереди. Дорожки сада были пусты. Людмиле показалось, что возле поворота, ведущего к хозяйственному флигелю, мелькнул коричневый подол платья невидимой горничной. Они снова поднялись в господские покои. Людочка присела на край кровати. – Анатолий Александрович, мне право, неловко. Я все время боюсь, что в дом кто-то зайдет. Приедет приказчик или того хуже – Капитолина или ваша супруга. – Приказчика я отослал в Орловскую губернию. Он занят покупкой рысаков и пробудет там довольно долго. Ни Руфина, ни тем паче Капитолина сюда никогда не приедут без моего на то позволения. Я сам их навещу на той неделе. Ни считая молчаливой прислуги, в доме никого не будет до самой осени. Ты слышишь, на втором этаже, в детской, начался ремонт. Там работают мастера. До нас с тобой никому нет дела. Любимая, успокойся, – он присел рядом. Его серые внимательные глаза смотрели, казалось, в самую душу. От бородки пахло духами. Сердце его стучало так громко, что она слышала его стук в своей голове. Он потянул ее за руку. Она упала на кровать, соломенная шляпка слетела на пол. Завитые локоны рассыпались по подушкам. Граф принялся целовать ее долгим, страстным поцелуем. – Разденься, любимая. Ты так прекрасна нагая, – шептал граф, целуя ее шею и приподнятые корсетом груди. – Анатолий Александрович, вы сводите меня с ума, – отвечала она, глядя на него влажными глазами. – Так и должно быть, желанная моя. – Анатолий Александрович, мне надо с вами поговорить, – она приподнялась. – О чем, любимая? – Мне неловко… – Ты без смущения и прямо можешь говорить со мной на любую тему и задавать любые вопросы. Мы же с тобой близкие возлюбленные. Говори… – Я должна буду вам отдаться? Так? Он улыбнулся. Но она решительно продолжила: – Я итак вам отдалась, но, видимо, не до конца. Насколько я знаю, насколько понимаю, чувствую и видела на ваших картинках, мужчины делают большее. Он снова улыбнулся и сделал протестующий жест. – Мила… – Ну, отчего и Колетт и этот… ужасный Хатидже, оба сказали мне, что я еще непорочна. Значит, те наши ласки ничего не изменили у меня там… – Они и не могли ничего изменить, – рассмеялся Анатоль. – Скажу тебе более: ты и останешься непорочной. – Но разве так бывает? – Бывает… – И вот еще что, самое главное, – она залилась краской. – Сегодня, я, глупая, вспомнила о том, что говорила мне Капитолина Ивановна перед устройством в ваш дом. – И что же? – его лукавые глаза блеснули. – Она… она… сказала, что меня здесь будут проверять каждые три месяца. Ну, вы сами догадываетесь на что. – Догадываюсь, но это не самое главное. Это мелочь, – сказал он более твердым тоном, в котором сквозили нотки легкого раздражения. – Как же, мелочь? – заикаясь, спросила она. – Если у нас с вами все это случится, то это не станет мелочью. Меня ждет позор и изгнание из вашего дома. – Ну, во-первых, я найду тебе квартиру, и ты сама отсюда съедешь… Но дело в ином. Я и сам не желаю портить твою плоть, а заодно и репутацию. Мила, я женился бы на тебе без промедления, но, увы, я женат. И ты об этом знаешь. – Да, вы женаты. И поэтому, нам не следует продолжать, – она вскочила с постели. – Мила, не сердись. И не осуждай меня за то, чего я изменить уже не в силах. Выслушай, пожалуйста. Мы оба отравили друг друга сильной страстью. Она проникла нам под кожу и в самое сердце, и она намного сильнее нас. Страсть, любовь – для меня эти понятия почти равнозначны. Скажи честно, разве тебе хочется покинуть меня? Не видеть моих глаз, не слышать голоса? Не чувствовать моих рук и губ? – Нет-нет! – она замотала головой и вдруг совершенно неожиданно разрыдалась. Он принялся ее успокаивать, нежно целуя в щеки, глаза, губы. – Тогда как? – всхлипывая, обескуражено спросила она. – Есть разные способы любви. Понимаешь, дело не в этих, совершенно идиотских традициях. Я их не боюсь… Я не боюсь свою супругу, ни тем паче Капитолину, – он даже зло рассмеялся от вздорности этого предположения. – Я вообще никого и ничего не боюсь. Дело просто в том, что ты еще очень молода, и наступит время, когда на твоем пути встретится достойный молодой человек. И ты выйдешь замуж. Она перестала плакать и мотнула головой. – Не возражай. Так будет… Возможно, я даже сам подберу тебе достойного супруга. – Как, как вы можете так говорить? Я же… полюбила вас. – Родная моя, возлюбленная, ты даже не представляешь, насколько мне дорого это твое признание. Но время быстротечно. Я не молодею, и когда-нибудь наступит этот час, когда мы вынуждены будем расстаться. – Нет… – Господи, я глупец! Говорить такое возлюбленной в самом начале отношений. Мила, я не то хотел сказать. Я это сказал к тому, что не позволю себе иметь с тобой половое сношение обычным способом, как делали до нас все мужчины и женщины этого подлунного мира. Ты так и останешься для всех, а особенно для супруга, непорочной. И потом плотская связь чревата тем, что от нее бывают дети… |