Онлайн книга «Север и Юг. Великая сага. Книга 1»
|
Около одиннадцати Кларисса зашла в библиотеку и нашла сына лежащим на полу. Двое слуг отнесли Орри в постель. * * * Хотя Эштон и Бретт больше не были детьми, они все еще делили просторную спальню на втором этаже. В свои четырнадцать Эштон уже превратилась во вполне сформировавшуюся, к тому же весьма экстравагантную молодую красавицу, и общая с сестрой спальня совершенно ее не устраивала. С какой стати она должна лишаться уединения?! – возмущалась она. Почему ей приходится жить с этой, как она выражалась, «двенадцатилетней пигалицей, у которой грудь до сих пор плоская как доска»? В тот вечер в их спальне было очень жарко. Эштон, спавшая ближе к окну, непрерывно жаловалась на духоту. Шумно взбивая подушку и прижимая запястье к влажному лбу, она то и дело вздыхала. – О, бога ради, успокойся и дай мне поспать! – не выдержала наконец ее сестра. – Не могу! У меня нервы натянуты до предела! – Эштон, я иногда тебя не понимаю. – Само собой, – фыркнула старшая сестра. – Ты же еще ребенок. Милая крошка в белой юбочке. Да ты, видно, до старости такой останешься. – О-о-о! – простонала Бретт, швыряя в сестру подушкой. Из всех оскорблений, которыми осыпала ее Эштон, ничто не злило Бретт больше, чем упоминание о том, что у нее до сих пор не появилось ни малейших признаков так называемого женского проклятья. Раз в месяц Эштон с надменным видом расхаживала перед ней по комнате, чтобы сестра увидела ее испачканные кровью панталоны. Это всегда унижало Бретт, напоминая о ее запоздалом физическом развитии. Вообще-то, она совсем не была уверена в том, что хочет стать взрослой. Если это означало, что придется закатывать глазки и жеманничать перед каждым мужчиной моложе тридцати, то зачем нужна такая взрослость? А если придется подлизываться к кому-то вроде адвоката Хантуна, то и подавно. Мысль о нем предоставила Бретт одну из немногих возможностей нанести сестре ответный удар. – Мне кажется, – сказала она, подражая сладким манерам Эштон, – ты должна быть на седьмом небе от счастья, ведь завтра приезжает Джеймс Хантун и все эти политики, с которыми папа в последнее время водит дружбу. Ты ведь без ума от мистера Хантуна, верно? Эштон бросила подушку обратно. – Я считаю его настоящей жабой, и ты это прекрасно знаешь! Он старик! Ему уже почти двадцать. Вот что я к нему чувствую. – Она высунула язык и сделала вид, что ее тошнит. Бретт прижала подушку к животу, задыхаясь от смеха. В здешних краях родители до сих пор сами решали, кто из женихов больше подходит их дочерям. Эштон была уже достаточно взрослой, чтобы иметь нескольких поклонников, но разрешение бывать в их доме от Тиллета Мэйна получил пока только Хантун. Бретт хотелось еще подразнить сестру, но какой-то шум внизу заставил обеих девочек подбежать к окну. Охваченные любопытством, они увидели темную фигуру всадника, мчавшегося по аллее. Промелькнув в пятне лунного света, он исчез где-то у конюшен. – Это же кузен Чарльз, – слегка испуганно произнесла Бретт. – Конечно он, – откликнулась Эштон. – Наверное, вернулся от Сью-Мэри Смит. Или от какой-нибудь черной шлюхи. Услышав это, Бретт залилась краской. – Ой, что будет, если Уитни Смит вдруг узнает, что его кузина Сью-Мэри забавляется с Чарльзом, – со смехом сказала Эштон. – Сью-Мэри и Уитни помолвлены. – А когда вы с Хантуном объявите о помолвке? Эштон дернула сестру за волосы: – Когда в аду все замерзнет! Бретт с силой толкнула Эштон в плечо и вернулась в постель. Эштон осталась у окна, потирая ладонью живот и сминая ночную рубашку, что показалось Бретт совершенно бесстыдным. – Мне кажется, Сью-Мэри просто не может устоять перед кузеном Чарльзом. Да и перед любым парнем. Говорят, она такая же горячая, как петарды Четвертого июля. Я-то понимаю, что она чувствует, – с выразительным кивком закончила Эштон, – а вот ты – вряд ли. Бретт ткнула кулаком подушку и отвернулась, скорее огорченная, чем рассерженная. Эштон превосходила ее умом, красотой, манерами. И можно было не сомневаться, что так будет всегда. И еще Эштон была намного храбрее. Она не упускала своего. В этом отношении она очень напоминала кузена Чарльза. Может, хоть адвокату Хантуну удастся ее немного усмирить. Бретт на это надеялась. А вообще-то, ей нравилась ее сестра, хотя ужимки и кривлянье Эштон иногда ее утомляли. * * * Джеймс Хантун носил круглые очки и невидимую мантию добродетельности. Хотя он был всего на шесть лет старше Эштон, он уже начал отращивать второй подбородок и брюшко. Если бы не это, его можно было бы назвать даже красивым. Семья Хантун жила в этом штате давно, но все же лет на пятьдесят меньше, чем Мэйны. Первый приехавший в Каролину иммигрант из их рода не умел ни читать, ни писать и поселился где-то в глуши, вдали от больших городов. Но его потомки быстро поняли, что, оставаясь невежественными грязными фермерами в дальней глуши, процветания и успеха не добьются, и перебрались на побережье, где упорный труд и удачное приобретение выгодных земельных наделов помогли им в течение следующих двух поколений сколотить приличное состояние. А породнившись с несколькими известными семьями, Хантуны понемногу приобрели и родословную. Теперь бо́льшая часть семейных земель была утрачена по тем же причинам, которые погубили Ламоттов, – плохое управление в сочетании с любовью к роскоши. Пожилые родители Джеймса Хантуна выживали за счет милости родни. Они занимали ветхий дом старой плантации, прислуживали им пять негров, которые были слишком стары, чтобы кто-то захотел их купить. Уже в ранней юности Джеймсу стало понятно, что земля не прокормит его, поэтому необходимо искать себе другое занятие. К счастью, у Хантунов все еще оставалось много друзей и знакомых. Потеря состояния в Южной Каролине совсем не обязательно влекла за собой погубленную репутацию. Это могло сделать только неприемлемое, с точки зрения общества, поведение. Поэтому Джеймс знал, кого именно нужно навещать, когда начал пробиваться в Чарльстоне. Он устроился в одну известную юридическую фирму, изучал законы и не так давно начал собственную практику в городе. Тиллет считал большинство членов клана Хантун недостойными внимания; в то время как члены других важных семей беспокоились о будущем штата, Хантуны застряли в прошлом, постоянно жаловались и вели себя так, словно нынешних проблем вовсе не существовало. Но в Джеймсе Тиллет увидел большие задатки, хотя молодой человек и пренебрегал напряженной работой, которая иногда требовалась от адвоката. Впрочем, знакомства Хантунов в штате давали ему немалые шансы на успех. К тому же молодому человеку нравилась политика и он был превосходным оратором. Поэтому казалось вполне разумным поставить его в один ряд с теми, кто желал видеть штат и весь регион независимыми в мире, где постоянно нарастала враждебность. Одним из таких людей был Роберт Барнвелл Ретт, влиятельный издатель газеты «Чарльстон меркури». Мать Хантуна была в родстве с Реттом благодаря браку. |