Книга Север и Юг. Великая сага. Книга 1, страница 94 – Джон Джейкс

Впервые Хантун увидел Эштон прошлой зимой в театре Чарльстона. Кларисса привезла дочерей в город на светский сезон, и семья выкупила ложу на спектакль с участием знаменитого актера Фредерика Стэнхоупа Хилла. Он иногда включал Чарльстон в расписание своих гастролей, как делали многие корифеи театра.

В ту же секунду, когда молодой адвокат увидел Эштон, он воспылал к ней безудержной страстью. Девушка была не только чудо как хороша, но и не по годам чувственна. Хантун послал Клариссе карточку с просьбой быть представленным их дочери, когда родители сочтут это приемлемым.

Прошел один год и несколько месяцев, прежде чем Кларисса ответила ему коротким вежливым письмом. Другие девушки в четырнадцать лет уже начинали принимать поклонников, так что они с Тиллетом не могли запретить этого старшей дочери. Но Кларисса сочла необходимым предупредить возможного жениха. «Мой муж всецело разделяет установленное в наших краях правило, – писала она, – гласящее, что имя женщины может появиться в газетах лишь дважды – когда она выходит замуж и когда умирает. Я упоминаю об этом только для того, чтобы вы понимали: любой намек на недостойное поведение он будет считать абсолютно неприемлемым».

После такого своевременного предупреждения Хантун начал свои ухаживания с традиционных подарков. Сначала это были цветы, потом лайковые перчатки и французский шоколад. Теперь он уже продвинулся настолько, что ему позволялось ненадолго оставаться с Эштон наедине, но только в доме. Свидания наедине вне дома – например, верховая прогулка без компаньонки – даже не обсуждались. Хантун изо всех сил старался обуздать свое вожделение, мечтая, что в один прекрасный день, если все пойдет как надо, это роскошное тело будет принадлежать ему.

Он был вынужден признать, что иногда Эштон пугала его. Нет, она не нарушала условностей, и все же была в ней некая дерзкая живость, не свойственная девушкам ее возраста и происхождения. Хантун восхищался ее царственными манерами, не лишенными, впрочем, надменности. И еще он восхищался богатством Тиллета Мэйна.

Остальные члены семьи не произвели на Хантуна особого впечатления. Кларисса была просто безобидной старушкой, а младшая сестра Эштон казалась до отвращения бесцветной. С Орри, этим одноруким упырем, он старался не встречаться, как и с Купером Мэйном, который ходил гоголем по Чарльстону, будто действительно имел какое-то право называться южанином. Хантун полагал, что Куперу лучше было бы вообще уехать из штата куда-нибудь подальше. Эту точку зрения вполне разделяли четверо джентльменов, с которыми он приехал в Монт-Роял этим утром. Одним из них был Ретт, владелец «Меркури».

– Подписание договора назначено на июнь, – сказал Хантун хозяину дома. – В Нэшвилле. Соберутся представители всех южных штатов, чтобы оценить предложения сенатора Клея и выработать общий ответ.

– В июне, вот как? – Тиллет почесал подбородок. – А разве к тому времени резолюцию уже не примут?

Другой гость усмехнулся:

– Это вряд ли, учитывая нынешний раскол в конгрессе.

Хантун поджал губы, неосознанно отреагировав на пристальный взгляд Орри, которого Тиллет каким-то образом уговорил присутствовать на этой встрече. Усевшись в углу и скрестив ноги, Орри всем своим видом демонстрировал недовольство, выбрав себе роль молчаливого наблюдателя.

Какого черта этот проклятый вурдалак уставился на меня? – думал Хантун. Но поскольку сказать об ухажере его сестры Орри было, как видно, нечего, адвокат решил, что такое пристальное внимание – это всего лишь следствие обычной неприязни. Причем взаимной.

– А нужна ли вообще эта встреча в Нэшвилле? – спросил Тиллет. – Вы же мне говорили, что это неофициальный съезд партии.

Ретт вдруг встал. Этот пятидесятилетний издатель руководил собранием, как всегда и везде, где появлялся.

– Тиллет, друг мой, вы слишком долго оставались вне общественных дел.

– Занят тем, что зарабатываю на жизнь, Роберт.

Остальные засмеялись.

– Вы знаете не хуже меня, – продолжал Ретт, – что уже больше двадцати лет наши противники проповедуют вражду к Югу. Они постоянно оскорбляют нас лживыми выпадами и систематически грабят своими протекционистскими пошлинами. Более того, множество наших злейших врагов можно найти и среди демократов. В результате всего этого южно-каролинское отделение выбрало позицию постепенного выхода из партии, и теперь можно сказать, что наш союз с общенациональной Демократической партией носит лишь временный характер и мы больше не являемся ее активными членами. Никак иначе мы не можем выразить свою неприязнь взглядам и действиям этой партии.

– Но если нам не нравится то, что делает эта партия, – заговорил наконец Орри, – не легче ли изменить ее изнутри, чем снаружи?

Ретт с подозрением посмотрел на него:

– Мистер Мэйн, я считаю такой вопрос недостойным любого человека, родившегося и выросшего в этом штате. На Юге, если уж на то пошло. Нельзя вступать в компромиссы с врагами. Мы уже двадцать пять лет подвергаемся агрессии Севера. Мне кажется, довольно глупо надеяться, что они согласятся исправить ситуацию, которую сами же и организовали. Нет, у нас есть только один путь, и это путь независимости.

Старый Кэлхун умирал, и многие поговаривали, что на его место в сенате уже был утвержден Ретт. Теперь Тиллет понимал почему. А сомнение, написанное на лице сына, уже начинало его раздражать.

– Что касается меня лично, – добавил Ретт, – то я тоже не вижу необходимости в этой встрече в Нэшвилле, поскольку саму идею компромисса считаю вредной. Но я поддерживаю договор ради единства Юга.

– При всем уважении к моему выдающемуся родственнику, – сказал Хантун с одной из своих ядовитых улыбочек, – некоторые из нас, хотя и поддерживают идею самостоятельного Юга, все же не вполне готовы согласиться с тем, что вы и «Меркури» пропагандируете в последние дни.

– Распад Союза, – мрачно добавил Орри.

– Именно так, – победоносно кивнул Ретт, напоминая Орри бойцового петуха.

Орри отвернулся с откровенно неодобрительным видом. Двое гостей обменялись многозначительными взглядами с Хантуном, потому что Тиллет тоже явно был не в восторге от услышанного. Хантун подавил распутные мысли об Эштон, которую пока еще не видел, и, торопливо скрестив ноги, постарался перехватить инициативу в разговоре.

– Тиллет, мы приехали сюда не для того, чтобы обсуждать эту тему, – сказал он, – а чтобы попросить вас поддержать собрание в Нэшвилле. Вообще-то, нам хотелось бы получить вполне ощутимую поддержку. Вы не так давно говорили, что хотели бы вновь заняться делами штата. – Тиллет осторожно кивнул, и Хантун продолжил: – Для делегации от Южной Каролины понадобятся средства на поездку в Теннесси, а также питание и проживание на все время, пока будет длится обсуждение. И мы подумали…

Так вот зачем они здесь, сказал себе Орри. Деньги. Больше он не слушал. Он согласился прийти в гостиную просто из уважения к отцу, а теперь пожалел о своем решении.