Онлайн книга «Фортуна - женщина»
|
Я неохотно позволил ввести себя обратно в гостиную. Он включил свет и предложил мне сигарету. У меня дрожали руки. — Не портите себе ужин, Чарльз. Я виноват, но… мне было необходимо выйти. Он улыбнулся. — Почему бы вам не вернуться в столовую? А я пока уговорю ее сделать то же самое. Я замотал головой. — Спасибо, но… с меня достаточно. — Более чем, — согласился он и зажег свою сигарету, красиво держа ее холеными пальцами. — У меня для вас послание — от вашего друга Коксона. — Послание? Для меня? Вы его видели? — Конечно. Мы долго беседовали. Он просил передать это вам. Я уставился на мятый клочок бумаги, на котором было нацарапано карандашом: ”Quare vitia sua nemo confitetur? Quiar etiam nunc in illis est. Maxima est enim factae injuriae poena, fecisse”. — Я не силен в латыни. Сандберг взял листок. — Здесь написано приблизительно следующее: ”Почему люди не признаются в своих грехах? Потому что грех все еще живет в них. Самым большим наказанием за совершенный поступок является сам факт свершения этого поступка”. Он вернул мне записку. Я сложил ее пополам и горько улыбнулся. — Величайшая глупость — недооценивать противника. — Вы забыли зажечь сигарету. Я подошел к камину и облокотился на него. — Опять я не понимаю вас, Чарльз. Не представляю, сколько известно вам с Шарлоттой и как далеко вы зашли в своих попытках помочь… или помешать… — Только не помешать. — Значит, Леони договорилась с Мартином, что будет ждать его в Полтано? И вы с Шарлоттой об этом не знали? — Они ни о чем не договаривались. Леони сказала мне сегодня вечером. — Но должна же была существовать какая-то договоренность! Он провел с ней весь вчерашний день! — Вопреки ее желанию. Очевидно, да Косса подсмотрел адрес, когда Шарлотта писала письмо, и передал Мартину. Я силился переварить эту новость. — Но я, естественно, решил, что она вернулась к нему, Разве нет? Зачем бы тогда ей уезжать? — Возможно, чтобы без помех все обдумать. Увидеть перспективу. — Перспективу? Он погасил сигарету и проследил за последней спиралью дыма. — Вас это удивляет? После недолгого молчания я сказал: — Я все понял не так. И он тоже. Но результат тот же самый. — Об этом она не захотела откровенничать со мной. Внезапно его удивленный взгляд заставил меня обернуться. С галереи послышался шум. Я подбежал к открытой двери и увидел Леони — она направлялась в сад. Я перехватил ее на четвертой ступеньке. — Леони! Она замерла и прислонилась спиной к балюстраде. На нас падал свет из окон, но мы были вне пределов слышимости. — Филип, я ни за что не ожидала встретить вас сегодня. Со стороны Чарльза было нечестно приводить вас. — Возможно. Я прошу прощения, но мне нужно с вами поговорить. — Разве мы еще не все выяснили? — Мы только ранили друг друга. Неужели все должно этим кончиться? Она промолчала — обиженная, испуганная, странная… — Поймите, я опять допустил ошибку! Решил, что вы сбежали в Полтано, чтобы воссоединиться с Мартином, как только я уехал… — А я считала… Впрочем, это уже неважно. Просто не имеет значения. — Имеет! — Я должна была принять решение — быстрое и правильное… и чтобы никто не мешал… Нужно было решить наверняка… — И вы решили? — … Да. — Это немного не то, что вы решили в Амстердаме. — Да. Так уж вышло. — Леони, я хочу, чтобы вы знали. Я люблю вас и желаю так, как никого и никогда. Со мной еще не было ничего подобного. Но это не значит, что я хочу толкнуть вас на неверный шаг. Если ваше чувство к нему таково, как это кажется, не давайте сбить себя с толку, что бы я ни говорил… Послышались чьи-то шаги. Это расхаживал по галерее Сандберг. Я продолжал: — Но не возвращайтесь к Мартину, если вы только жалеете его и стремитесь помочь. Не возвращайтесь только потому, что вы связаны с ним брачными узами и считаете себя обязанной выполнить свою часть сделки. Этого еще недостаточно, Леони! Совсем недостаточно! Так вы только причините себе вред… Она тяжело дышала — совсем как я. — Вы его любите? Она провела языком по губам. — Я сделала свой выбор. — Леони, — сказал я, — не увиливайте. Посмотрите мне в глаза. Она посмотрела. — Филип, я не увиливаю. Но я не могу его бросить. Да, он плохой человек — во многих отношениях. Но в нем есть и хорошее. Гревил это знал. Как раз теперь Мартин в смятении, потерял ориентиры — я сама была в подобном положении, когда встретила его. Иногда даже женщины способны на благородные поступки. Я не хочу… бежать с тонущего корабля. — Вы его любите? Она широко открыла глаза. — Нет! Не до конца, не по-настоящему, не так, как вы имеете в виду! — Леони… — Но это не значит, что я… что он не занимает никакого места в моем сердце. Мне небезразлично, что с ним станет. Такова привилегия и таков тяжкий крест всякого, кто знаком с Мартином. От этого никуда не деться. Тем более мне, его жене. Если я сейчас его брошу, меня всю жизнь будут преследовать призраки. Я должна вернуться и довести дело до конца. На галерее послышался скрип, и по ступенькам к нам медленно сошел Сандберг. — Прошу меня простить. Это дурной тон — вмешиваться, но я заинтригован — чем у вас закончится. — Я еду с Леони — повидаться с Мартином. — Филип! — Не бойтесь, я больше не стану затевать драк. С этим покончено. — Не будьте идиотом, — сказал Сандберг. — … — Будь я на вашем месте, я бы посадил Леони в первый попавшийся самолет до Англии, а затем увез в Америку — если бы она согласилась, — Сандберг вздернул одну бровь. — А впрочем, я увез бы ее и без ее согласия. — Это невозможно, — запротестовала Леони. — Я как раз объясняла Филипу… — Если вы оба отправитесь в Полтано, это будет означать, что Мартин одержал победу в этой схватке лояльностей — по своему обыкновению. Я не виню его за то, что он ведет себя в полном соответствии со своей эгоцентричной натурой. Ваш брат, дорогой Филип, насколько я мог понять, пробил брешь в его броне из себялюбия. В результате в жизни Мартина настал поворотный момент. Но, если ему суждено начать новую жизнь, он должен сделать это самостоятельно. Если сейчас, Леони, вы вернетесь, чтобы утешать и опекать его, тем самым вы сведете на нет все, чего добился Гревил Тернер. Уезжайте с Филипом, рядом с ним — ваше место. |