Книга Хранитель ключей, страница 5 – Перри О'Шонесси

Джеки отхлебнула свой кофе, покряхтев, словно у нее в личной жизни все было нормально.

— Ты просто завидуешь, так как сама связалась с законченным ботаником, который, правда, души в тебе не чает, — огрызнулась Кэт.

— Лучше прислушайся к советам старшей сестры, которая мудрей тебя. Я поняла, что такое счастье. Ты знаешь, дело не в Рауле и не в том, чем он занимается. Человек должен обрести определенную цельность.

— Да ты все знаешь: ты же у нас взрослая.

— На самом деле я знаю немного…

— Ты становишься скучной.

Джеки со всего размаху опустила ладонь на столешницу. Из тарелки выпало несколько листиков салата, пропитанных маслом.

— Я беспокоюсь, понятно? Я не могу сказать, что сделает тебя счастливой. Но я знаю, что делает счастливой меня — крепкие отношения. Я люблю Рауля. Он поддерживает меня. Мне не надо находиться в бесконечном поиске постояльцев для своего сердца, как тебе. Ты изматываешь себя и тратишь время на несчастную жизнь.

— Как же мне по-другому найти свою любовь? У себя в доме я никого не знаю, церковь я перестала посещать в четырнадцать лет, идти одной в клуб опасно. Кроме тебя, у меня практически нет друзей. Однако, по крайней мере пять минут назад, я думала, что ты мой друг. Теперь я в этом не уверена. Моя жизнь безопасней, чем ты думаешь.

— Ты не знаешь, что сделает тебя счастливой, неправда ли? — заявила Джеки, бросив на Кэт раздраженный взгляд старшей сестры, которая долго размышляла над этим вопросом.

— И ты собираешься меня просветить, да?

Официант принес заказ. Сэндвич с индюшкой был огромных размеров — таким можно было накормить носорога. Кэт добавила кетчупа. Она сильно проголодалась.

Ее сестра наколола на вилку креветку и начала есть. Ничто не могло прервать этого размеренного процесса поглощения морепродуктов. Наконец Джеки отложила вилку и сложила руки на груди:

— Так что же сделает тебя счастливой?

Кэт оторвалась от сэндвича:

— Вопросы и запросы? Ты как электронная почта. Но знаешь, на нее ведь можно и не отвечать. Во всяком случае, я придерживаюсь такой стратегии. Ты не представляешь, как люди злятся, когда не отвечают на их письма; следовательно, чем меньше писем, тем меньше напрягов в жизни. Другими словами, если ты спросила, то это не значит, что я тебе отвечу.

Джеки зловеще улыбнулась:

— Значит, ты не знаешь ответа.

— Это оскорбительно. Ты намекаешь, что я несчастлива, да?

— Скажи мне прямо в лицо, что ты счастлива.

— Не приставай, Джеки.

— Как ты сказала, я тебе друг. А друзья для этого и нужны. Ах, совсем забыла, я же тебе кое-что принесла. Черт побери, куда я ее засунула? Я вырезала статью для тебя.

Она вытащила из маленькой шелковой китайской сумочки кучу банкнот, квитанций, оберток от жвачек, конфет, монет и ручек и принялась их сортировать.

— Наверное, оставила дома, — сообщила она, кое-как засовывая все обратно в сумку. — Эта заметка была на прошлой неделе в «Таймс» в рубрике «Недвижимость». Поместье строится в Лагуна Клиффс. Ультрасовременное. Ну ты знаешь: много бетона, аккуратные пальмы и необъятный бассейн. Вероятно, оно будет стоить четыре с половиной миллиона.

— Ну и что?

— Его спроектировал ее муж. Муж Лей Хаббел. Помнишь, мы слышали, что он архитектор? Не могу сейчас вспомнить его имя — какое-то очень обычное, вроде Джонса или Джонсона. Его фирма процветает. Они спроектировали новый исторический музей в Пасадене — это в котором выставлена мумия индейца. Ты знала, что чумаши хоронили людей в сидячем положении?

— Это не более удивительно, чем выкачивать кровь, заменять ее какой-то дрянью, наносить косметику на несчастное мертвое лицо, укладывать в гроб в милом наряде и хоронить в бетонной могиле.

— Ужас! — воскликнула Джеки, положив руки на живот. — Ты слишком много об этом думаешь. Но слушай, вернемся к нашим баранам. Мужа Лей назвали в статье «новый Хокни».

— Сомневаюсь. Хокни художник, рисует бассейны да кропает коллажи. Может, ты имеешь в виду Майкла Грейвза?

— Нет, Хокни, клянусь, — Джеки вытянула ноги и потерла ступней о ступню. — Вся кровь приливает сюда, словно ее угоняют, как самолет. — Она похлопала себя по животу. — Я больше не могу здраво соображать.

— А ты когда-то могла?

— Но позволь сказать тебе, что вселенная что-то замышляет и даже тебе стоит к этому прислушаться. В буддийском учении должно быть что-то сказано о том, каким образом вселенная говорит с тобой и как ты должна ее слушать.

Джеки, которая посещала квакерскую церковь, считала увлечение Кэт буддизмом временным заблуждением.

— Вероятно, я еще до этого не дошла.

— Как бы там ни было, в прошлую пятницу я ходила на кладбище. Ты помнишь, что со дня смерти Тома прошло шесть лет? — Она смахнула с лица одинокую слезинку с такой легкостью, словно отогнала зазевавшуюся мушку.

— О Джеки, по-моему, это ты зря.

— Мне от этого не становится грустно. Я счастлива, когда посещаю его и остальных. Ты ведь никогда туда не ходишь, правда?

На самом деле Кэт иногда ходила на кладбище, но с сестрой никогда. В этом году она отметила эту ужасную дату снова дома, где смогла разреветься в подушку и ее никто не видел, кроме птичек за окном. Смерть брата сделала ее такой раздражительной. Она никогда не смириться с этим, никогда.

— Так или иначе, но оказалось, что я была там не одна.

— Ты о чем?

— Ну я как раз забирала букет хризантем с заднего сиденья, и догадываешься, кого я увидела?

— Лей. Ты увидела Лей.

— Да, ты права. — Джеки откинулась на спинку дивана, улыбаясь, словно преподнесла замечательный подарок.

— Я выбралась из машины так быстро, как только смогла, но она уехала. Сейчас я трачу так много времени на то, чтобы выбраться из машины. Она выглядела ужасно измученной, у нее были опухшие глаза. Я знаю, она заметила меня, но все равно уехала. Когда я подошла к могиле Томми, я обнаружила там прекрасный букет ирисов. Ясно, что это она их принесла. Ему нравились ирисы, помнишь?

Когда Кэт и Джеки пришли убрать в квартире Томми после его смерти, в его кухне стоял засохший букет ирисов.

— Конечно.

— Раньше вы были близки. Позвони ей, — предложила Джеки.

— Да это просто невыносимо — общаться с измученной, рыдающей бывшей подругой, которая… Томми не погиб, если бы не!..

— Не надо так…

— Она — это прошлое. Не твое прошлое, между прочим. Я не видела Лей со времени похорон.

Однако образ Лей, стоящей возле могилы Томми, возник перед ее глазами, словно призрак, странный, незваный, неодолимый, — образ, размытый слезами.