Онлайн книга «Война детей»
|
– Ну тебя к черту, Кит! – Марина протянула фужер и чокнулась с Аленой. – За мое здоровье! Чтобы я была богатой и счастливой. Чтобы мои враги сейчас, в эту минуту, схватили по инфаркту, а друзья выиграли в спортлото по «Москвичу». Ура! Никита выпил, поставил фужер на стол и включил магнитофон. Они танцевали медленный танец. Глеб смотрел поверх головы Марины, в его зрачках отражались огоньки свеч. – Странный ты какой-то, – Марине надоело ловить его взгляд. – Налили мне лимонад. И еще… – Глеб оставил Марину, плеснул в фужер шампанского. – Кит! – крикнул он. – Почему ты разошелся с женой? Мы давно не виделись. Расскажи, Кит, старым друзьям. Поделись! Никита в недоумении взглянул на Глеба. С чего это он? – Расскажи, Кит! Развесели, – не отступал Глеб. Он взял бутерброд и встал позади Никиты и Алены, повторяя их движения. – Отстань! Ты много о чем рассказываешь? – Никита медленно покачивался в такт музыке. Марина взяла Глеба за руку, потянула в сторону: – Перестань! Не все можно вышучивать. – Все! – выкрикнул Глеб. – Все! Убежден. Никита обернулся. Его и без того тонкие губы были сжаты и, казалось, провалились, затягивая нос и подбородок. – Что ж, слушай. Притчу о легкомысленном юноше. Слушай и учись. Поначалу все было нормально. А потом оказалось, что мы не любим друг друга. Меня раздражало в ней все: походка, голос, манера смеяться. Все-все… К концу рабочего дня у меня портилось настроение: надо было идти домой. У нее были жесткие волосы. Когда она причесывалась, от расчески отлетали искры… – Может, ты женился на Бабе-яге? – не выдержала Алена. Никита достал записную книжку, извлек маленькое паспортное фото и протянул Глебу. Миловидное девичье лицо улыбалось доброй улыбкой. – Ну а как она вблизи? Ничего была? – произнес Глеб. Никита с изумлением уставился на Глеба. – Так ведь ты ее не любишь! – выкрикнул Глеб. – И фото у тебя случайно в кармане оказалось, да? Молчишь? – Не твое дело, болван! – Никита сел на табуреточку, придвинул колени к подбородку и уставился на огонек свечи. – А ты с удовольствием рассказал бы нам все о ней, верно? Рассказал бы! – Глеб нажал на клавишу, и магнитофон смолк. – Ты рассказал бы? – голос Глеба был тих, едва уловимая пауза отделяла каждое слово. Алена в недоумении взглянула на Марину: что это с Глебом? И выпил-то всего ничего. Марина молча пожала плечами. Отошла к окну, взяла в руки плюшевого одноглазого зайца. Он нравился ей больше всех игрушек. – Я хочу знать, боится он рассказать об этом или стыдится. Я хочу знать, – так же негромко продолжал Глеб. – Может, она и ушла от тебя, Кит, потому, что ты оказался не тем, кто ей нужен, а? И ты боишься нам рассказать. Или стыдишься? Ведь иногда мы не столько боимся рассказать о своих поступках, сколько стыдимся… Глеб умолк. Лицо его заострилось. Он к чему-то прислушивался, там, за окном… Алена шумно прошлась по комнате. Глеб, не скрывая испуга, взглянул на нее, словно умолял не шуметь, оставаться на месте. Алена накинула на плечи кофточку. – Слушай, с какой стати ты суешь нос не в свои дела? Другой бы давно дал тебе в морду! И вообще, ты нам портишь веселье. Марина готовила, старалась. А ты все портишь… Алена взглянула на дверь. Кто-то осторожно шел по лестнице. Дверь распахнулась. На пороге стояла дворничиха в полушубке и платке. Она оглядела зал. Узнала Марину. Перевела взгляд на Никиту, затем на Алену. Глеба она не заметила. Тот стоял в дальнем темном углу. – Веселитесь. Слышу музыку, вижу свет. Думала, может, кто из пацанов залез, схулиганить. – Свои, тетя Настя. День рождения у меня, – Марина взяла со стола фужер, налила вина и прихватила пирожок. – Угощайтесь. Дворничиха кивнула, подобрала подол фартука, вытерла руки. – Сколько же тебе, Марина? – Да все мои, тетя Настя. Двадцать пять, – и добавила на всякий случай: – Заведующая разрешила. – Мне-то что? Думала, может, пацаны залезли. Ладно, за твое здоровье, Марина! Дворничиха выпила, надкусила пирожок. Похвалила. Поставила пустой фужер на подоконник. – Да! На Менделеевской бабку какую-то сбили насмерть. Кто говорит, мотоциклом, а кто – машиной… А вчера парни разодрались. И все на том же месте. Дворничиха ушла. Стукнула входная дверь, все стихло. – Значит, это была женщина? – произнес Глеб одними губами. – Где? – Марина с удивлением услышала свой голос. Она поняла. Все сразу. – Это я сбил женщину, я! – выкрикнул Глеб. Кончик фитиля обуглился, и пламя свечи, ровное, желто-розовое, утончалось в коптящий жгутик. Никита тронул кончик фитиля и переломил его. Они молчали уже несколько минут. Под порывом ветра скрипнула рама окна. Глеб взглянул на темнеющие прямоугольники стекол. Сейчас ему казалось, что все случившееся было сном. История, рассказанная кем-то о ком-то, а он – слушатель, не имеющий к этой истории никакого отношения. Когда он заговорил, собственные слова долетали до его слуха со стороны и не затрагивали сознание. – Решил заехать в гастроном, купить вина. Свернул на Менделеевскую. Скорость была небольшая, да и как она могла быть большой? Крутой поворот. И улица узкая. Проспект еще освещался, а улица – нет. Глаза к темноте сразу не привыкли. Включил фару. И увидел ее. Перед самым носом. Тормозить – занесло бы. Я скорость прибавил, думал объехать ее сзади, думал, она вперед побежит – тротуар-то рядом. А она отпрянула… Бабка, бабка… Глеб смолк. Он закинул назад голову. Белый потолок застывшей волной уходил за спину, загибался, окружая Глеба жестким скафандром. – И ничего ты не мог сделать? – выдавил Никита. – Ничего… Вероятно, ничего… Она отпрянула назад, понимаешь?.. – Столько лет водишь мотоцикл… – Ты что, Кит… сомневаешься? – Глупости! – воскликнула Марина. – Неужели в ту секунду он мог думать о каком-то мотоцикле? Или о собственных ребрах? – Как же можно осуждать человека, если он не виноват! Если он ничего не мог сделать? – проговорила Алена. Никита потрогал пальцами нос, точно желая убедиться, что нос на месте. – Как сказала дворничиха? Неизвестно, кто сбил… Неизвестно, кто сбил, значит… Такая странная мысль вдруг возникла в моей голове, – он обвел зал медленным взглядом и повторил: – Вот какая странная мысль возникла у меня… Глеб выпрямился: – Кит! Твоя голова не отягощена никакими предрассудками. Превосходно… Никита пожал плечами и отошел к окну. |