Книга Искажение, страница 98 – Вадим Панов

Вот так.

И не верить нельзя, потому что всё, что Ольгин сказал, – правда, абсолютно всё, каждое слово. И про органиков, и про убитого Божественного, и про него, грешника, сотканного из самой злой Луны Вселенной, но любящего так, что становилось завидно. Парень, двойником которого стал Ольгин, хотел мести и ненависти, но в его крови оказалась только любовь.

А ненависть была всего лишь чувством…

– Ты ранен, – заметил Амон, переведя взгляд на неподвижную руку гиганта.

– Сегодня за мной пришли.

– Органики?

– Братство. – Ольгин поморщился и погладил рану. – Я хочу справедливости, Амон. Я не скрываю, что я – первосортный Первородный, глупо скрывать, ведь моя мать – Тьма Великого Полнолуния. Я признаю, что казнил дьяка-меченосца Лаврича – и горжусь этим, потому что мерзавец получил по заслугам. Но если кто-то хочет за него отомстить – пусть скажет открыто. Если Братство нанял принципал, пусть щенок честно скажет, что не осуждает Лаврича и плевать хотел на убийства, на то, что дьяк-меченосец, подлый член Первой Свиты, жрал детские сердца. Пусть скажет…

Ольгин резко замолчал и скривился. И тихонько застонал. Показал, что даже сила Великого Полнолуния имеет предел.

– Мой друг разбирается в ранах, – сказал Кирилл, открывая подъездную дверь. – Давай поднимемся и закончим разговор в квартире.

* * *

– Глубже… – прерывисто прошептала Ксана, изгибаясь на заднем диванчике машины. – Глубже… сильнее… Не стесняйся, сучка! Глубже!

Стоящая на коленях рабыня старалась изо всех сил, услаждая хозяйку языком и пальцами, и её искусство вот-вот должно было вознести Ксану на вершину блаженства.

– Сильнее…

Рабыня стала подвывать.

– Сильнее, сучка! Сильнее!

А ещё через секунду Ксана громко застонала, заёрзала, заколотила рукой по мягкой спинке диванчика, а левой ногой – по спинке пассажирского сиденья, шумно задышала, и обмякла. Рабыня подняла голову над бесстыдно расставленными ногами хозяйки, внимательно посмотрела и улыбнулась, поняв, что та довольна. Ксана взяла девушку за волосы, притянула к себе и поцеловала в губы.

– Умница.

– Я хочу сделать для вас больше, госпожа… – Рука рабыни скользнула по внутренней стороне хозяйского бедра, но шофёр всё испортил – кашлянул и сообщил:

– Будем на месте минут через пять.

При этом, разумеется, не повернулся и даже в зеркало не посмотрел. Шофёр был хорошо обучен и наблюдал за хозяйскими играми, лишь получив разрешение. Такое бывало, но не сегодня.

Услышав сообщение, Ксана ещё раз поцеловала рабыню, прошептала:

– Потом.

Выпрямилась, поправила короткую юбку, натянув её до середины бедра, застегнула на три нижние пуговицы прозрачную блузку, сделала большой глоток воды из поданного рабыней бокала и посмотрелась в зеркальце – лёгкий, едва наброшенный макияж во время игр не пострадал.

Ночной звонок Ястребиного выдернул Ксану из кровати в самый разгар веселья, вот ведьма и прихватила удовольствие с собой, чтобы не терять время. Не потеряла, сполна насладилась рабыней, а теперь бездумно наблюдала за вырастающим в унылой предутренней серости гигантским зиккуратом, любимым дворцом Гаапа, нависшим над старым городом, подобно окаменевшему Голиафу, бросившему тень на улицы и переулки.

Тень зиккурата несла Москве холод и сообщала, что готовится пришествие Владыки.

Тень зиккурата стала одним из символов будущей власти Гаапа.

– Прекрасно выглядишь, – произнёс он, когда женщина переступила порог кабинета.

– Спасибо, баал, – поклонилась Ксана. – Теперь это не трудно.

Ей было тридцать, но она сохранила, а точнее – вновь приобрела, – влекущую свежесть и стройность ранней молодости, когда прекрасный цветок лишь распускается и входит в силу. Высокая, черноволосая, с полной грудью и длинными ногами, Ксана прекрасно выглядела и раньше, а обретя силу ведьмы, превратилась в сногсшибательную красотку, избавившись от мелких недостатков в виде слишком длинного носа и лишних, как ей казалось, килограммов.

Ксана тратила на внешность и фигуру изрядную часть силы и много времени.

– Ты кажешься удовлетворённой, – усмехнулся Ястребиный.

– Я имею всё, что нужно, баал, – женщина вновь поклонилась. – Благодаря вам.

Она знала, что Гаапу нравится лесть, в том числе – грубая.

– Благодаря своему таланту.

– Необработанный алмаз всего лишь камень, баал, который могут не заметить. Для настоящей драгоценности нужен опытный ювелир. – Женщина многозначительно посмотрела на Ястребиного. – Мне достался самый лучший.

– Хорошо, что ты это понимаешь.

В действительности, Гаап, несмотря на свою силу и проницательность, не знал, как ему относиться к Ксане. С одной стороны, она изменилась, потемнела, почти обратилась в настоящую грешницу – бездушную и беспощадную. Но именно почти… К тому же её главное умение, талант, из-за которого Ястребиный заинтересовался Ксаной – менять отражения по своему желанию, – не проявлялся с момента инициации, поэтому Гаап считал, что Тьма не овладела женщиной полностью. И это обстоятельство его нервировало. Ястребиный видел, что Ксана не сопротивляется Тьме, охотно отдаётся пороку, перепробовала все прелести жизни Первородных, искусно управляла течением Ша, выстраивая весьма непростые заклятия, но что-то внутри неё не сдавалось и продолжало сопротивляться Злу, не позволяя раскрыться полностью.

И Гаап решил, что Ксане нужно пролить больше крови.

– Требуется твоя помощь.

– Просто помощь? – улыбнулась женщина.

– Ты слышала об Ольгине?

– О нём все слышали, баал.

– Пожалуй… – усмехнулся Гаап. Но тут же стал серьёзным: – Существует политический запрос на устранение Ольгина, поскольку его дурацкая выходка вызвала раздражение… у всех… – Он сбился чуть-чуть, почти незаметно. – Сегодня ночью на Преображенское кладбище ездили истребители, но эти идиоты его упустили.

– Я должна убить Ольгина? – равнодушно уточнила Ксана.

– Ты должна контролировать происходящее, и если Братство не справится, – убить и Ольгина, и тех дураков, которых он не прикончит.

– Где сейчас Ольгин?

– В том-то и дело, что никто не знает, – развёл руками Ястребиный. – Тебе придётся провести расследование.

– Я всё сделаю, баал, считайте, что Ольгин уже мёртв.

«Вот и хорошо, девочка, делай, – усмехнулся про себя Гаап. – Распутство и порок – это хорошо, но на тебе должна быть кровь. На тебе должно быть много крови. Только она сделает тебя по-настоящему грешной…»

* * *

– Если за тебя взялись по заказу кого-то из высших, то обязательно отыщут, где бы ты ни спрятался, – произнёс Кирилл, нажимая кнопку вызова лифта. – Учётчицы в Москве всё ещё нет, но твоё обнаружение всё равно вопрос времени, поскольку нужное умение есть не только у неё. В конце концов, истребители могут обратиться к Иннокентию, а он вынюхивает беглецов профессионально.