Онлайн книга «Загадочный город»
|
И Стриммер был прав: как и в предыдущие годы, вид тонущей женщины оказался фатальным для Грегоруиса Джонса. — Джонс спешит на помощь! — крикнул он и прыгнул в воду. А мисс Тримбл ничуть не желала, чтобы ее спасали. — Отцепитесь, придурок! — выпалила она, и грудь ее заходила ходуном от возмущения. — Все в порядке, девушка, я преподаю спасение на водах… — Отвали! И только после еще нескольких реплик и попытки мисс Тримбл отмахнуться от Джонса веслом спасатель наконец сдался. Оба выбыли из гонки за победу, но мисс Тримбл, даже лишившись шлема, выровняла свой перевернутый коракл, снова забралась в него и вернулась на маршрут. Джонс, печально сидевший на отмели, пока оторванный павлиний хвост уплывал по течению, сообщая грустную новость его болельщикам в южной части города, внезапно ощутил прилив страсти. Анджела Тримбл вернулась в гонку. Она проявила характер. Она знала кодекс чести. К ужасу Стриммера, целых три западных номера достигли слияния Ротера раньше его и находились всего в двух сотнях ярдов от финиша. Именно в этот критический момент у «Фангиновского вращателя» возникла проблема. После столь сильного всплеска активности начали брать свое и годы, и его новая диета уволенного учителя, состоящая из крепкого пива с ризотто. Лишившись дара речи от изнеможения, Фангин передал управление в руки Облонга, который, в отличие от напарника, не проводил часы тренировок, имитируя движения боливийского водяного жука. Точно свихнувшийся танцор, лишенный всякой элегантности и чувства ритма, коракл наматывал круги без продвижения вперед. Фангин, схватившись за голову, стонал, пока одни зрители хохотали, а другие молчаливо наблюдали за ними (в зависимости от того, какие ставки они сделали). Орелии Рок хватало и чувства ритма, и элегантности. Ее легкое суденышко опередило двухместный коракл Фангина. Бедра с лодыжками ныли, но Орелия все равно получала море удовольствия. Она видела, как слева набирал скорость Стриммер. Соревнование у финиша будет не из легких. — Нас обошла продавщица антиквариата! — хмыкнул Фангин. Мокрый и униженный, Облонг сделал последнюю попытку. Дважды прокрутился вокруг своей оси, изо всех сил уперся шестом в дно и оттолкнулся ногами. И по какому-то чудесному стечению обстоятельств коракл рванулся вперед. Изумленный Фангин выпал за борт, а Облонг взмыл высоко в небо. Пустой коракл продолжил движение по заданной траектории. Из новой выгодной точки обзора Облонг мог наблюдать за взорвавшейся хохотом толпой. Затем он бросил взгляд вниз, и в голове созрела простая идея. Он станет настоящим кузнечиком. Приземлившись в коракл Орелии, он случайно сбросил ее в Ротер, к Фангину, а сам оттолкнулся шестом и снова взмыл в воздух. Стриммер мчался вперед, в победном жесте воздев кулак. И тут, будто по мановению волшебной палочки, у него на глазах вынесло вперед пустой коракл Облонга. Подражая фангиновской стойке серфингиста, Облонг удивительным образом, как прирожденный гимнаст, приземлился в лодку. Рванувшись вперед от нового толчка, коракл ускорился и поравнялся с осой. Соперники одновременно сорвали финишную ленту. Сноркел, который был занят подсчетами прибылей, от изумления сломал карандаш. Ничья означала, что победителей стало двое, и ставили на них щедро. Рок пришла второй (третьей, если считать ничью), а мисс Тримбл приплыла пятой, сразу за парой летучих мышей. Вглядываясь в телескоп, Горэмбьюри мог только пожимать плечами. — Жулик! — закричал Стриммер. — Требую пересмотра! У подиума Стриммера и Облонга обступила толпа. Спустя какое-то время к ним присоединился мокрый Фангин. — Он — чужак, — протестовал Стриммер. — Он не считается, по крайней мере, не один. Тем временем Облонг больше думал о том, как извиниться перед Орелией. — Никогда не извиняйтесь за проявленную смекалку, — ответила она. Подъехала судейская вышка. Горэмбьюри смаковал те редкие моменты, когда закон наглядно демонстрировал свою силу в присутствии множества людей. Он говорил с торжественностью судьи, выносящего приговор: — Правило 37 гласит: «Управляющему или управляющим победившим кораклом предоставляется честь водрузить летний флаг на башню Ротервирдской церкви в полдень весеннего равноденствия». В издании 1675 года также есть примечание со следующей сноской… — Не тяни, Ску-ка-мбьюри! — крикнул какой-то зевака из толпы. Горэмбьюри достал из-под трибуны потертый томик в кожаном переплете, размером с записную книжку, и открыл на нужной странице: — «В маловероятном случае, когда выходит ничья, первый участник от каждого коракла, преодолевшего финишную прямую, будет соревноваться с другим в гонке на верхушку церковной башни. Первому, кто коснется флагштока, достанется честь и высокая привилегия поднять флаг равноденствия…» Значит, мистер Стриммер будет соревноваться с мистером Облонгом. — Не беспокойтесь, дамы и господа, — широким жестом успокоил толпу Стриммер, — он все равно не знает дорогу и не имеет ровно никаких шансов. Палатки опять начали принимать ставки, правда, недолго. Никто не ставил против Стриммера, хотя Облонг и получил одобрительный хлопок по спине от мокрой мисс Тримбл. — Легендарный прыжок, — произнесла она, — воистину легендарный. Шумная ватага зрителей и спортсменов в потрепанных костюмах последовала по Голден Мин к церкви следом за Горэмбьюри и двумя победителями. Даже братья Полк бросили работу, чтобы посмотреть на первую на их памяти ничью Гонок Великого Равноденствия. Городские служащие быстро окружили церковь защитной лентой, заставляя толпу отойти назад. — Волнуешься? — произнес Стриммер. — И правильно делаешь. Горэмбьюри сменил свой мегафон на стартовый пистолет и зачитал правила решающего раунда: — Флаг находится в том же месте, что и флагшток, и это не удивительно. Первый, кто до него доберется, поднимет флаг и таким образом станет победителем. Играйте по-честному, джентльмены. Нам не нужны несчастные случаи. Облонг не видел ни малейшего шанса для каких бы то ни было случаев. Стриммер знал церковь, а он — нет. Все должно было закончиться очень быстро. — На старт… держитесь своих дорожек… начали! Когда рявкнул пистолет, Облонг, к всеобщей радости, подпрыгнул от неожиданности. Стриммер рванулся ко входу в церковь и, не обращая внимания на дверь, начал карабкаться по каменным ступенькам, встроенным во внешнюю стену. Облонг подергал дверь. Та оказалась запертой. Последовал новый взрыв хохота. — На дорожку! — закричал ему Ромбус Смит. — Западную! Облонг залился краской. Он не имел ни малейшего представления, что сейчас происходит. И тогда сквозь гул толпы до него донесся бас Фангина: — Лезь наверх, парень, карабкайся! |