Книга Не такая, как все, страница 43 – Марк Леви

— Не представляю себе, какие могут ей понравиться.

— Лично я предпочитаю старомодные розы вроде этих, — сказала Хлоя, указывая на букет «Абрахам Дерби». — Но для тетушки я бы посоветовала вам не цветы, а кое-что другое.

Она потащила его в чайный салон.

— Набор пирожных! Дипак тоже с удовольствием ими полакомится.

— Странно, можно подумать, что вы знаете их лучше, чем я.

— Что же тут странного? Я знаю Дипака много лет.

— А какое нравится вам? — спросил ее Санджай перед витриной.

Заказав чай «Ассам», они съели по безе и почему-то засмущались.

— Я как-то не привык… — заговорил Санджай.

— Покупать цветы?

— Целовать малознакомую женщину.

— Я сама вас поцеловала, хотя тоже не имею такой привычки, особенно сразу после расставания с…

— Раз так, нам остается только притвориться, будто этого вообще не было.

— И как мы это сделаем?

— Например, начнем вести себя как взрослые.

— Подумать только, человек, устроивший вчера со мной сумасшедший забег, не может сам выбрать букет цветов! Но если вам так хочется…

Санджай привстал, чтобы поцеловать Хлою, но она мягко отвернулась.

— Когда Ривера поправится, вы вернетесь в Мумбаи?

— Если он быстро поправится, то да.

— А если нет, то еще быстрее?

— У меня есть две, от силы три недели.

— В таком случае нам действительно лучше притвориться, что…

— Какое расстояние нас разделяет: целый океан или всего восемь этажей?

— Не бойтесь меня обидеть. Думаете, такая, как я…

— Я никогда не встречал таких женщин, как вы.

— Вы сами сказали, что едва меня знаете.

— Люди сплошь и рядом по неведомым причинам проходят мимо друг друга. Что страшного в том, чтобы урвать немного счастья? Если бы на день выздоровления Риверы был назначен конец света, разве не стоило бы прожить оставшееся время на полную катушку?

Глядя на Санджая, Хлоя неуверенно улыбнулась.

— Попробуйте еще раз, — прошептала она.

— Убедить вас, что мы не должны упускать шанс?

— Нет, поцеловать меня. Только постарайтесь не опрокинуть чайник.

Санджай пересел к Хлое и обнял ее.

— Если в день выписки Риверы из больницы случится конец света, это будет большой несправедливостью по отношению к нему, — сказала Хлоя, когда они покинули чайный салон.

В шесть часов вечера инспектор Пильгес снова наведался в дом № 12 по Пятой авеню, чтобы допросить жильцов.

Миссис Зелдофф затряслась от страха, узнав, что в доме совершено ограбление. Она ничем не помогла следствию и по неведомой пока что ей самой причине ни словом не обмолвилась о подозрениях, которые недавно вызывали у нее лифтеры. Скорее всего, она смекнула, что, не будь их, грабители побывали бы и в ее квартире.

Моррисон мучился тяжким похмельем. Немного помявшись, он признался, что вроде бы видел цветного мужчину, спавшего в его гостиной. Инспектор сосчитал пустые бутылки у него на столике и пошутил, что если и дальше пить не закусывая, то в кухне непременно появится сам Дональд Трамп в чем мать родила и это окажется в жизни бедняги наиболее травмирующим переживанием.

Леклеры ничего не видели и не слышали. Мадам Леклер сочла необходимым перечислить, чем занималась в последние дни, так что инспектору, ни о чем подобном не просившему, пришлось ее прервать, сказав, что он ее ни в чем не подозревает.

Миссис Уильямс оказалась еще болтливее и рассказала об инциденте, имевшем место во время попытки монтеров модернизировать лифт. Она за считаные минуты нашла решение загадки. По ее словам, монтеры сами испортили детали, а потом, дабы в доме раз и навсегда отказались от идеи модернизировать лифт, устроили ограбление и всех до смерти напугали. Инспектор усомнился, что коллега Дипака, в его возрасте, мог шутки ради прыгнуть со служебной лестницы. От миссис Уильямс пахло лекарствами: этот тяжелый запах напомнил Пильгесу запах камфарной мази, которую его тетя Марта употребляла для лечения вен, отчего он испытал к миссис Уильямс резкую неприязнь.

— Я провела свое расследование, — заявила она. — Чего только не происходит в этом доме! Я выяснила, что новый лифтер — родственник Дипака. Вы не находите это странным?

— Расследование вряд ли отняло у вас много сил. Лифтер сам сообщил мне об этом родстве, прежде чем я его спросил. В прошлом году крестница моей жены работала у нас в участке секретарем, можете назвать это протекцией, я не против, но этого все-таки мало, чтобы обвинить мою жену в ограблении…

— Раз вы отказываетесь делать вашу работу, то не отнимайте у меня время! — взорвалась миссис Уильямс.

«Вот и мне надоело напрасно тратить время», — подумал инспектор и вышел, хлопнув дверью.

Встретив в холле Хлою Бронштейн, Пильгес напросился к ней в гости на разговор.

Он рассказал ей о происшедшем и обратил внимание, что она оказалась единственной, кто проявил к миссис Коллинз сочувствие. Отвечая на вопросы полицейского о лифтерах, Хлоя задала ему встречный вопрос: не сплетничала ли на их счет миссис Уильямс. Та уже год как страдает острой ксенофобией, достаточно ознакомиться с хроникой ее мужа на канале «Фокс», чтобы убедиться, что это та еще парочка!

— У вас тут не дом, а сборище славных людей! — усмехнулся инспектор. — Вы не видели ничего странного из вашего окна? — спросил он, внимательно глядя на Хлою.

— Почему вы спрашиваете?

— Просто так. Я наблюдательный человек, и что-то мне подсказывает, что у нас с вами это общая черта.

— Наблюдать — не значит судить, инспектор.

— Вы уже имели дело с новым лифтером?

— Это что-то меняет?

— Почему не ответить просто да или нет?

— Это услужливый и великодушный человек.

— Глубокие познания о человеке, с которым вы недавно знакомы.

Хлоя смотрела на него в недоумении. Присутствие этого полицейского придавало ей уверенность. Нечто похожее она испытала, когда Санджай взял ее на руки и усадил в такси. После этого всякий раз, оказываясь в его обществе, она чувствовала то же самое.

Видя, что она молчит, инспектор ушел.

В лифте он спросил Дипака, есть ли у того предположение, как грабитель, обманув его бдительность, сумел проникнуть в здание.

— Для меня это загадка. Прежде чем войти в лифт, мы всегда запираем холл, — ответил Дипак.

После ухода полицейского он стал вспоминать то утро, когда принес племяннику вещи и нашел его чистеньким, словно только что из-под душа.