Онлайн книга «Нет рецепта для любви»
|
– Какого черта ты все растрепал, придурок? – Да ладно! – Что – ладно? А если он встрянет в это дело? – Не встрянет, ему сто лет в обед, песок сыплется. – Песок сыплется… Так и врезала бы! Держи рот на замке, понял? Да, история была невероятная. Поляков с Лукьяновым проверили все, что могли, и связались с американским поверенным. Теперь надо было рассказать Артёму, но Кирилл не рискнул просвещать его в одиночку и договорился с Никой, которая активно им помогала, используя свои связи в Инюрколлегии и в Штатах, где у нее было несколько хороших знакомых адвокатов, бывших сокурсников. Так что в один прекрасный день Ника с Кириллом без предупреждения заявились к Артёму домой – тот удивился: – О! Какие люди! Как это вы вместе оказались? Удивился, но и обрадовался: Нику он не видел с прошлого года и страшно соскучился. Но Ника, как и Поляков, выглядела что-то уж очень серьезной, и Артём встревожился: – Случилось что? – Ты только не волнуйся, – сказал Кирилл, а Ника улыбнулась и закивала: – Все хорошо, все живы, просто мы наконец прояснили твое дело. – Да ты что? Ну, рассказывай! – Я начну издалека. Все началось в Нижнем Новгороде… В одном из роддомов Новгорода 22 марта 1975 года родился мальчик. Назвали его Сашенькой: Александр Михайлович Нейман. Родители его – Михаил Петрович и Инна Сергеевна – были физиками, работали в местном отделении РАН. Через шесть лет они переехали, сначала в Израиль, потом в Соединенные Штаты. Их мальчик оказался очень способным – досрочно получил диплом бакалавра в Стэнфордском университете, имел стипендию от Национального научного фонда США, стал ученым и предпринимателем, занимаясь интернет-технологиями и уже к двадцати пяти годам заработал свой первый миллион. А потом случилось несчастье – он тяжело заболел, потребовалась пересадка костного мозга, и тут выяснилось, что его родители не могут быть донорами, потому что… они вовсе и не его родители! Генетическая экспертиза четко показала, что Саша никак не может быть их сыном. Это оказалось потрясением для всех, особенно для матери, у которой случился нервный срыв. Александру все-таки нашли донора, и он прожил еще пару лет. Все это время родители вели поиски своего настоящего сына: они сразу подумали, что ребенка случайно подменили в роддоме. Но расследование длилось слишком долго, и всё безрезультатно. Сначала умер Александр, и мать, находившаяся в глубокой депрессии, покончила с собой. Отец еще продолжал заниматься розысками, завещав продолжить их после своей смерти, – в течение года. Если биологический сын найдется, то он получает все наследство, довольно большое, несмотря на то что часть денег Александр выделил на научные гранты и стипендии. Если не найдется – все уходит на благотворительность. – Надо же, – сказал Артём. – Потрясающая история. Прямо для кино. А ко мне-то какое отношение имеет? – Артём! Это ты – потерянный ребенок! Вернее, подменённый, – сказала Ника, с состраданием глядя на Артёма. Он нахмурился: – Почему я? – Ты же помнишь про генетическую экспертизу? Ну вот. Она всё подтвердила. Нейманы твои родители, а ты на самом деле Александр Михайлович Нейман. Только непонятно, как это вообще могло произойти. Твой отец… то есть… Поздняков – он же был главврачом! Неужели медсестры могли быть настолько небрежны, чтобы перепутать ребенка… глав… врача… Артём! О господи… Артём вскочил – смотреть на него было просто страшно, и Кирилл тоже встал – на всякий случай. – А-а! Мерзавец! – заорал вдруг Артём и заметался, круша все на своем пути. Кирилл с Никой кинулись за ним, пытаясь удержать, но бесполезно: Ника даже не могла представить, что Артём способен на такую ярость. – Сволочь! Какая же сволочь! Это он все сделал, он! Специально! Я убью его! Где он живет? Ты же знаешь, скажи. Я убью этого гада! По стенке размажу! Убью… Кириллу удалось наконец схватить Артёма и встряхнуть. Тот сразу перестал бушевать, сел на пол и зарыдал, закрыв лицо руками. Ника присела к нему и обняла: – Успокойся, дорогой, успокойся. Мы всё понимаем, это такое потрясение для тебя. Артём глухо произнес: – Я все равно его убью. – Тёмочка, он уже умер. – Умер? Когда? – Этим летом. Буквально за неделю до смерти твоей мамы… Ксении Ильиничны. – Артём, послушай, – встрял Кирилл, который благодарил бога, что догадался взять с собой Нику: один бы он точно не справился. – Поздняков послал вам письмо перед смертью – ты, случайно, не находил? Вдруг там какие-то разъяснения есть? – Письмо… Нет вроде бы. Артём слегка успокоился – поднялся и пересел на стул. Ника пошла за ним – обняла и стала гладить по голове, а Артём перехватил ее руку и поцеловал. Кирилл отвернулся. – Когда, ты говоришь, он письмо послал? – спросил Артём. – Двадцатого июля. Недели две шло, должно быть. А умер двадцать восьмого. – А мама умерла четвертого августа. Неужели… Что же он там написал? Куда мама могла деть письмо? Чёрт, я же все выбросил, когда ремонт делал. Хотя… Ее дневник остался. Вдруг там что-то есть? Правда, она так плохо писала в последнее время: руки не слушались, и слова забывала. Почерк совершенно неразборчивый. Сейчас! Артём вскочил – нашел дневник в книжном шкафу и отдал Нике. – Посмотри ты, я не могу. Ника полистала общую тетрадь – да, каракули! Бедная Ксения Ильинична… Последняя страница была вообще нечитаема: строчки находили одна на другую, слова обрывались. Но в самом конце тетради действительно лежало письмо. – Прочтите вы с Кириллом, я не вынесу. Потом расскажете. А я пойду чай сделаю. Кирилл с Никой, сидя рядом на диване, внимательно читали письмо Позднякова, а дочитав, переглянулись. – Он, наверное, сумасшедший. В голове такое не укладывается, – сказала Ника. – Да, явно больной, – кивнул Кирилл. – А, так я был прав? Его рук дело? – усмехнулся Артём, который, поставив чайник, потихоньку прибирался в комнате, ликвидируя последствия своего буйного припадка. – Он что, обо всем рассказал в письме? – Понимаешь, этот Костик, чтоб ему пусто было, зачем-то сообщил Позднякову, что Александр Нейман его сын. Похоже, Поздняков вбил себе в голову, что жена ему изменила, и всю жизнь был в этом уверен, а тут такое, – сказал Кирилл, внимательно глядя на Артёма: как бы опять не сорвался. – Но письмо очень невнятное. Если не знать ничего, то вообще выглядит полным бредом. Совершенно непонятно, зачем он поменял детей. Такая своеобразная месть якобы изменившей жене? Но в чем смысл, если она не догадывалась? – Бедная, бедная мама! – с горечью произнес Артём. – Она так его боялась – всю жизнь вздрагивала, если кого похожего видела. А я ненавидел. Какая жалость, что он сам умер. Я так мечтал отомстить. За все наши мучения. Сволочь! Параноик проклятый. Чтоб он в аду сгорел! Он же убил маму этим письмом! Взял и убил. Она такая хрупкая была, нежная. Я ужасно ее любил. А она во мне просто души не чаяла. И вот, пожалуйста – я не ее сын! И кто я теперь? Александр Нейман? И никого, никого не осталось близких. Никого… |