Онлайн книга «Железные паруса»
|
– Оружие сиволапых, – согласился другой и презрительно хмыкнул. – Карлос собирает – раритеты. Надо ему предложить, – и нагнулся. – Что это за история со статуей богини Сохмет-Мут? – спросил один из них, заглядывая сквозь мутное стекло внутрь магазина. – Два раза мы увозили ее, на третий раз она искалечила Боба. – Свежо предание, но верится с трудом… – напарник перестал разглядывать торговый зал. – Кто же знал, что они оживают… – Боб виноват сам, – менторски заявил напарник. – Не надо вести себя панибратски. Все-таки девятнадцатая династия, египетский вариант, – и потер витрину. – Ничего не видно. А!.. черт, порезался… Он лежал, вжимаясь в холодный бетон, и чувствовал себя ничтожным и беззащитным. – Есть приказ подвергнуть ее бихевиоризации, – сказал жандарм. – … лучше бы методу MMPI – пока она никому не мешает, – возразил тот, который пододвинул Громобой к бордюру. – … если не считать третьей роты, – снисходительно пояснил жандарм, обсасывая палец. – Поговаривают, что оба раза они сами выкрадывали ее – что поделаешь, полковая дама… – Да, с женщинами здесь туго, – согласился тот, который был чуть-чуть сентиментален, и ребром ладони проверил положение козырька фуражки относительно носа. – Не то слово – хоть караул кричи… – Ну, кричать, положим, можно и наедине с собой… ой-ля-ля… – Куда денешься… – понимающе кивнул однокорытник. – Пустыня… – Со следующей сменой привезут публичный дом… – мечтательно произнес один из них. И они сально засмеялись, распространяя вокруг себя запах ваксы и кислого вина. – Когда все смешивается, жизнь приобретает черты гротеска… даже инстинкты имеют странный привкус желания извращенности, словно ты маньяк в третьем поколении. – Точка линзы всегда что-то меняет в твоей жизни, – согласился Наемник. – У прошлой команды были галлюциногенные видения… будто бы… – … у салаг вечно что-нибудь случается, им даже карантин не помогает, им вообще ничего не помогает… кроме девок!.. – … будто бы в ларариях маски разговаривают и советуются, кому заступать на дежурство… будто бы… – … меньше пить надо! лакают без меры… – … будто бы порт Цирцеи уже не порт, а дыра… – … нашли чему удивляться, лучше бы устав зубрили! – … будто бы после пятой высадки все обрывается и не отрастает… – … меньше верь слухам! – … будто бы им заранее известны наши ежедневные кодовые таблицы… будто бы… – … а вот это попахивает трибуналом! – заключил напарник. – Если бы только так – не мудрствуя лукаво. Но ни у кого нет опыта. Мы просто живем все вместе, едим из одного котла, спим в одном бараке, а потом один из нас не возвращается, просто не возвращается. И никто не знает, что с ним случилось – просто не возвращается, и все… и при чем здесь трибунал? – Знаю я эти тайны, – оборвал его компаньон, – не верю, ни на каплю! Не обязан верить. Сказки штабных бумагомарателей. Наслышался досыта. Во! – И черканул рукой по шее. – Лучше бы стратегией занимались и снабжением, а то ни черта нет – ни приличных базук, ни жратвы нормальной. А пугать они мастаки! Как же! Начальство! – Все-таки кто-то пропадает! – Может, они напиваются до бесчувствия, а потом ломают себе шеи в каком-нибудь колодце. А может, где-то здесь есть тайный притон и настоящие риферы! А? – он расхохотался. – Нет, дорогой мой, это гарнизонная жизнь сводит нас с ума – оторванность от материка и одиночество. Так ведь?! – Кто-то должен ведь этим заниматься, – вздохнул напарник. – Долг превыше всего. – Ты еще расскажи о долге! Почему-то за чужой счет! Положить на твои заслуги и ранения!.. – Не один ты такой. – После Лисао мне давно положено плевать в потолок. Лежать – и плевать. И никто не смеет сказать, что я трус. Никто! Потому что ни у кого нет такого права, кроме ветеранов – плевать в потолок. Разве я не прав? – Плевать – твоя заслуга, – согласился другой. – Мы все имеем право плевать, но тянем одну лямку, даже если у тебя золотой контракт и ты не обязан гоняться за полоумными в этих развалинах… – … резервисты спят и видят, когда можно будет удрать из колонии, а малолетки только через полгода начинают соображать, что к чему. Одним штрафникам и таким, как мы с тобой, море по колено. – Ничего не поделаешь, такова жизнь, – философски заметил напарник и перекрестился. – Можно подать рапорт о переводе в Артена Вольсков… – Поменяешь город на жизнь в кабанах [4] да еще с горными волками и будешь носить форму егеря, а это на двести монет меньше. Устраивает? А потом Он увидел ноги. Две ноги в голубоватых джинсах, вытертых до белизны на коленях. И торчали эти ноги перед самым его носом. Он даже закрыл глаза, чтобы немного передохнуть, – до того эти джинсы смотрелись знакомо-буднично, как дымящаяся сигарета или рюмка водки, а когда открыл, его уже била дрожь. Но это была всего лишь женщина. – Привет, – сказала она, помахивая сумкой, – чего ты здесь прячешься? Монстры и Наемники не могли разговаривать. Это было азбучной истиной, аксиомой, стоп кадром, разбитым хронометром. Те, которые протопали за угол, еще не уложились у него в голове. – Да вот… – Он мотнул головой на уходящий патруль, чувствуя в себе пустоту и легкий звон. Он так отвык говорить с кем-либо, кроме пса, что не узнал собственного голоса. – А… – произнесла она разочарованно, заглядывая над ним в пролом витрины. – Эти? Пучеглазые? Чтобы разглядеть что-то, ей пришлось приподняться на цыпочках, и Он вспомнил, что она всегда была небольшого роста. – Откуда ты взялась? – спросил Он, все еще испытывая чувство, словно разговаривает сам с собой, как будто звук от звука отделен мгновениями, минутами, часами. – Вышла за хлебом… – ответила она, откровенно кокетничая с ним. Над городом снова стояла тишина – гробовая, вечная. – Я два дня за тобой хожу… – Неужели?.. – Он даже не удивился. Внутри у него все тряслось. – Случайная встреча, – пояснила она и улыбнулась. – Лотерея, – уточнил Он, – аллегри… на итальянский манер. Теперь можно было встать. Его слегка мутило, и Он прислонился к колонне. Она легкомысленно вертела головой. – Где ж здесь хлеб? – спросил Он, потому что надо было что-то спросить, а не стоять и не пялиться на то, на что обычно взираешь издали через прорезь прицела. |