Онлайн книга «Аквитанки»
Жаккетта, вся в поту, ходила туда–сюда по дворику, проклиная тот день, когда мама родила ее под кустом. Фатима, сидя в тенечке и поигрывая опахалом, командовала: – Спину держи, голову подними! Масрур! Дай этому неуклюжему ослику кувшин на голову! Масрур, сокрушенно мотая головой, водрузил на голову Жаккетте большой кувшин. – Вот правильно, голова должна прямо сидеть на шее! А теперь иди плавно, чтобы колокольчик на ножном браслете звенел небесной музыкой! Жаккетта, кляня все на свете, попыталась идти плавно. – Это плавно? – охнула Фатима. – Твой браслет звенит, как дырявое ведро! Люди будут убегать с твоей дороги! Они будут думать, человек, больной проказой, ковыляет! Ты должна звенеть браслетом так, чтобы господин не видел тебя, а уже думал: «Мой золотой цвэточэк идет!» И его второе сердце тянулся бы в твою сторону, как магнит к железной горе! Впечатлительная Жаккетта ойкнула и, споткнувшись на ровном месте, упала. Кувшин разлетелся вдребезги. – Масрур, давай новую посуду! – невозмутимо сказала Фатима. – Ослик плохо видит дорогу. Пусть разобьет хоть все кувшины в доме, – возьмем еще у соседей, но дело сделаем! Масрур убрал черепки и принес новый кувшин. – Иди, мой цвэточек! – командовала Фатима. – Так, так, нога плавно, спина прямо. Завтра повесим тебе браслеты еще тяжелей! Все украшения, что будут висеть на тебе – это твое неотъемлемое имущество по Закону Аллаха. Поэтому висеть должно много. Я делаю из тебя дорогую женщину! * * * Вечер, все–таки, настал. Жаккетта, уставшая больше, чем если бы она пахала в поле, без сил свалилась на свой тюфяк. А свежая, как только что испеченный пончик, Фатима продолжила сказку: – Матушка Ала ад–Дин взяла блюдо и пошла в диван султана. Там она стала в уголок и простояла все время, пока султан принимал людей и разбирал их жалобы. И женщина ничего не сказала султану. И пошла домой. Ала ад–Дин увидел полное блюдо и печаль охватила его сердце. Но матушка сказала: «Я ничего не говорила султану. Пойду завтра». И ходила так семь раз, и все стояла в уголке. Наконец султан заметил, что одна бедная женщина приходит в его диван, стоит в уголке и ничего не просит. Он велел везирю позвать эту женщину. «Что тебе надо?» – спросил султан. – «Почему ты так долго ходишь, но не говоришь своей просьбы или жалобы?» «О, царь царей!» – говорит мать Ала ад–Дина. – У меня есть к тебе просьба, но молю, обещай, что ты пощадишь меня, какой бы странной она не была!» Султан удивился, но доброта его была беспредельна. И он сказал: «Пощажу! Говори!» «О, царь царей, владыка времени!» – говорит женщина. – «Мой сын, Ала ад–Дин увидел твою дочь, царевна Бадр аль–Будур и попал в сети любви! Он совсем потерял голова! И послал меня, чтобы я посватала твою дочь за моего сына Ала ад–Дин, иначе он умрет!» Султан развеселился и засмеялся. Только везирь смотрел на мать Ала ад–Дина, как коршун на змею. Он сам сватал своего сына за царевну. «А как твой сын увидел мою дочь?» – спросил султан, утирая слезы концом тюрбана. «Он смотрел в щелку двери бани!» – сказал мать Ала ад–Дин, обрадованная, что султан не велит ее казнить. И султан засмеялся еще громче. «А что ты прячешь под платком, бедная женщина?» – спросил он. «Мой сын Ала ад–Дин посылает тебе это в подарок!» – сказал женщина и снял платок с блюда. И султан проглотил свой смех. Таких камней не было даже в его казне. «Скажи, везирь, – спросил он. – Разве не достоин человек, который преподнес мне такой великолепный подарок, быть мужем моей дочери? А?» Везирь услышал этот слова, и от злобы желчь разлилась у него по всему телу. «О да, царь времен!» – сказал он лживо. – «Но если захочет Аллах, подарок моего сына будет больше! Дай мне два месяца сроку!» Султан любил драгоценные камни и поэтому он сказал матушке Ала ад–Дина: «Слушай меня, о женщина! Приходи через три месяца и, если Аллаху будет угодно, моя дочь станет женой твоего сына!» Матушка вернулась домой и рассказала Ала ад–Дину слова султана. Ала ад–Дин обрадовался и надел на свое сердце узду ожиданий. Извини, мой цвэточек, на сегодня все. Меня ждут дела! Жаккетта давным–давно спала, утомленная тяжелым днем. * * * Ночью Жаккетта резко проснулась. Почему? Потому что в соседней комнате глухо, нараспев говорил Масрур. Говорил не своим голосом. Жаккетта откинула одеяло и, неслышно ступая босыми ногами, подкралась к дверному проему. В темной комнатушке, без окон, освещаемой лишь углями, тлеющими в тазу, угадывались два силуэта. Масрур сидел на ковре, неестественно откинув голову. Перед ним стояла Фатима и требовательно что–то спрашивала. Масрур чужим голосом отвечал. Изредка он страшно всхлипывал и начинал раскачиваться. От непонятного ужаса у Жаккетты пот потек по спине. Она, пятясь, отступила назад к тюфяку и спряталась с головой под одеяло. Чем–то древним и жутким веяло от увиденной сцены. – Вставай, мой цвэточек! – услышала она над ухом негромкий голос Фатимы. – Ты должна мне помочь. – А что случилось? – преодолевая дрожь, охватившую тело, спросила Жаккетта. – Чтобы узнать думы Бибигюль, я пустила в Масрура джинна. Джинн залез в его голову и пытался залезть в голову Бибигюль, чтобы говорить мне, что Бибигюль думает, про гарем какого господина, – безмятежно сообщила Фатима, словно поведала, как булочки печь. – Но он ничего не узнал! Бибигюль, видно, держит оборону против джиннов и ифритов! Не иначе как у этой ведьмы есть чулан, где стоит железный сундук. В сундуке одиннадцать змей. На углах сундука воткнуто четыре флага. Это талисман. Между флагами на крышка сундука стоит таз, полный денег. И поверх динаров связанный белый петух. Только так – если джинн не смог попасть в ее голову! Жаккетте захотелось опять спрятаться под одеяло. И не вылезать, по крайней мере, до обеда. – Сейчас нужно выгнать из Масрура джинна и вернуть его настоящую душу. Ты будешь помогать. Зажигай светильник! Пока Жаккетта возилась с лампой, Фатима принесла в комнату широкую доску и достала из сундука баночку. В баночке оказалась темного цвета мазь, пахнущая сандаловым деревом. При свете лампы Фатима этой мазью нарисовала на доске квадрат. Разделила его на девять квадратиков. К квадрату пририсовала голову, ручки, ножки и мохнатый хвост с кисточкой на конце. Голову украсила глазом, ухом, бородкой и не то шапкой, не то странной прической из волос, очень напоминающей шалашик. |