Книга Прекрасная натурщица, страница 21 – Майя Блейк

Много времени спустя они вернулись к столу. Им подали десерт.

Рамон положил ей на тарелку пастелитос.

– Ешь, это твои любимые, – приказал он и вручил ей большую порцию мороженого.

Она смотрела на большое аппетитное блюдо.

– Ты меня откармливаешь?

– Нет, я пытаюсь поскорее накормить тебя, чтобы у меня была возможность затащить тебя в спальню и стянуть с тебя это проклятое платье, – хрипло ответил он, и его глаза страстно сверкнули.

Поднимая с пола разорванное платье на следующий день, Зуки подумала, что до сих пор не понимает, почему Рамон солгал ей о том, будто он расторг помолвку со Светланой.

Зачем ей об этом знать? Она хотела полностью доверять отцу своего ребенка. Она не сомневалась, что Рамон будет заботиться о своем ребенке. Семья была его приоритетом.

– Я на сто процентов уверен, что платье навсегда испорчено. Ты не исправишь его, если будешь и дальше сердито на него смотреть.

Зуки обернулась. Рамон стоял в дверях, засунув руки в карманы светло-серых хлопчатобумажных брюк и демонстрируя хорошо развитые бицепсы, видимые из-под коротких рукавов рубашки с V-образным воротом. Его плечи были напряжены, он смотрел на Зуки настороженно. Очевидно, его очень беспокоил их вчерашний разговор.

С серьезным видом он подошел к ней и поддел пальцами ее подбородок.

– Что случилось? – спросил он. Она начала качать головой, не зная, чем закончится их разговор, если она его начнет. – Говори, Зуки.

– Почему ты солгал мне о своей помолвке в день моего рождения? – выпалила она.

Он замер и стиснул зубы.

– Я не лгал тебе, – отрезал он после нескольких секунд напряженного молчания.

Ее сердце сжалось от разочарования. Она обманывала себя, думая, будто этот разговор никак не повлияет на ее эмоциональное состояние.

– Что это значит? Ты же не расстался с ней тогда. Ты будешь отрицать, что ты не фотографировался с ней после того, как мы…

– … были близки? Нет, я не отрицаю. И да, она по-прежнему была со мной, но мы уже расторгли помолвку.

Зуки не старалась скрыть обиду.

– Это игра слов, Рамон. Ты был и с ней, и со мной. Ты не просто обманщик. Ты сделал меня обманщицей!

В ответ на ее страстное обвинение он запрокинул голову, а потом прошагал к балконным дверям. Выражение его лица стало пугающим и отстраненным.

– В день твоего рождения я узнал, что она изменяет мне, – сказал он. Зуки не знала, слышал ли он, как она ахнула. – Когда я прямо спросил ее об этом, она поклялась, что не изменяет мне. Я не поверил ей и расторг помолвку.

– Поэтому у тебя было в ту ночь такое плохое настроение?

Он хмуро посмотрел на ковер.

– И поэтому я поспешил с выводами насчет тебя. Через несколько недель после того, как мы с тобой расстались, она попросила меня простить ее. Я отказался. Но у нее выходил дебютный фильм, и она умоляла меня поддержать ее на премьере. Пусть ее моральный облик оказался под вопросом, но я не хотел губить ее, поэтому согласился ей помочь. Кроме того, журналисты на время от меня отвязались.

– То есть ты поддерживал с ней отношения только для показухи? – Зуки не знала, что ей думать.

Он пожал плечами:

– Мы были вместе целый год, но оба вели напряженную жизнь и виделись не чаще чем несколько раз за последние два месяца. Приход на премьеру в обмен на мирный разрыв отношений показался мне хорошей сделкой.

Она нахмурилась, вспоминая:

– Но это был не конец, не так ли? Вы и дальше фотографировались вместе. Даже Луис считал, что вы вместе.

– Она пыталась меня вернуть. Она отказалась снимать помолвочное кольцо и появлялась на мероприятиях, где был я. Она твердила, что невиновна. И я решил проверить ее слова.

– Потому что она была тебе небезразлична?

Он нахмурился:

– Мы собирались пожениться. Конечно, она была мне небезразлична.

Зуки приуныла.

– А почему ты сейчас не с ней?

Его лицо исказилось в гримасе горечи и упрека.

– Потому что она в самом деле мне изменяла. – У него двигались желваки. – Судя по всему, ей было одиноко, а меня часто не было рядом с ней, поэтому она обратила свое внимание на других мужчин. – Он нетерпеливо провел пальцами сквозь волосы. – Допрос окончен, Зуки? Ты удовлетворена моими ответами?

– Да, – пробормотала она.

Он выдохнул и подошел к ней:

– Обед готов. Тереза приготовила боличе.

Впервые с тех пор, как начала пробовать невероятно вкусные блюда экономки Рамона, Зуки не могла насладиться кубинским тушеным мясом.

Она гоняла еду по тарелке и едва притронулась к мясу.

Кроме того, впервые Рамон не подшучивал над ней. Он казался задумчивым.

– Ты не возражаешь, если я пропущу десерт? Я хочу немного поплавать, но не желаю уснуть в бассейне.

– Как хочешь, – сказал он почти равнодушно.

Он не посмотрел на нее, прищурившись, и не предупредил ее, чтобы она была осторожнее в бассейне. С тяжелым сердцем Зуки отошла от стола.

Вспоминая слова Рамона о том, что Светлана была ему небезразлична, Зуки испытывала беспричинную ревность.

Интересно, он по-прежнему влюблен в нее?

Зуки вынырнула из воды, прерывисто дыша, и прижалась к краю бассейна. Что с ней происходит? Она не должна испытывать к Рамону таких сильных эмоций. И все же она не могла не думать о том, что они перестанут спать вместе, когда она забеременеет. При мысли об этом у нее стало тяжело на душе.

Рамон вышел из салона, и на мгновение Зуки забыла обо всем. Он посмотрел ей в глаза, когда присоединился к ней у бассейна. Горничная принесла им фруктовый пунш.

Рамон был в легкой футболке, которая облегала его внушительный торс, и длинных плавках, обтягивающие его мощные бедра.

Высокий, гордый, мужественный и невероятно красивый.

В солнцезащитных очках-авиаторах, он растянулся на шезлонге. Она пялилась на него, не понимая, почему он провоцирует у нее такие сумасшедшие чувства. Хотя он сейчас с ней, она уже оплакивает их будущее расставание.

Но как можно оплакивать то, что тебе по-настоящему не принадлежит?

Испытывая разочарование и замешательство, Зуки оттолкнулась от стены и нырнула под воду в тщетной надежде, что физическая нагрузка прояснит ее мысли.

Когда она вышла из бассейна, Рамон завернул ее в полотенце и подвел к шезлонгу. Подождав, пока она вытрется насухо, он протянул ей пунш. Она жадно пила, глядя, как Рамон берет солнцезащитный крем и кладет ее ступню себе на колено. Он молчал, намазывая кремом ее лодыжки и икры.