Книга Женщина-зима, страница 15 – Алина Знаменская

Чужая женщина в домашнем халате постояла рядом, а он теперь должен ждать, когда кровь перестанет стучать внизу живота! Словно ему двадцать лет!

Он повернулся на бок, откинул жаркое одеяло. Взглянул на задернутое шторками окно. Светает. Нужно ехать. А то размяк он тут в тепле.

* * *

Доброе твердо решил выехать утром, несмотря на уверения Полины, что садиться за руль ему сейчас нельзя никак. Тимоха вышел почистить снег вокруг машины и обнаружил пропажу: с машины были сняты два передних колеса. Немедленно вызвали отца Полины, стали совет держать.

— Это все потому, что собаки нет, — заявил Тимоха. Никак не мог смириться, что Полкан живет у дедушки. — Была бы собака, не подпустила бы вора. Услышали бы.

— Да это кто-то из своих, — предположил Петр Михайлович. — Другие-то собаки тоже молчали. На чужих бы лай подняли по всей деревне.

— Участкового позвать? — неуверенно предложила Полина.

Мужчины посмотрели на нее с грустью. Никто из них не верил в «находчивость» милиции.

— Я сам подворный обход устрою, — заявил Петр Михайлович и решительно вышел.

Доброе с сомнением посмотрел ему вслед.

— Позвонить бы. — Он достал свой мобильник, но тот стойко показывал отсутствие сети. У Полины же на домашнем почему-то не срабатывала восьмерка.

— Я знаю, где можно сеть поискать. — Тимохе не терпелось принять участие в оказании помощи пострадавшему. Но Полина снова возразила:

— Тим, нельзя Борис Сергеичу по горам лазать. Ему сейчас нужен покой и покой.

— А мы Славного впряжем, на санях прокатимся!

И, не дожидаясь, что ему скажут взрослые, парень подскочил и выбежал во двор.

Полина головой покачала.

— Хороший у вас сын, Полина, — улыбнулся Добров.

— В отца, — согласилась она. — Только вы на его провокации не поддавайтесь. Он вас загоняет. Ему что? Носился бы целыми днями. А вам надо себя выдержать. Покой, диета, свежий воздух.

Полина не поняла, чему он улыбнулся. А он мысленно повторил за ней: «"Покой, диета, свежий воздух..," Да знала бы ты, на какие мысли навела меня сегодня утром… А все — свежий воздух». А ей сказал:

— Ну, свежего воздуха у вас в Завидове, я думаю, предостаточно. Надышусь теперь на всю оставшуюся жизнь. Без колес мне никуда.

— Может, попросить у кого-нибудь? Взаймы? У Никитиных «Жигули» есть.

Борис улыбнулся и склонил голову, чтобы Полина не смогла его улыбку за насмешку принять.

— Боюсь, колеса ваших соседей мне не подойдут.

— Да? — Полина задумалась. Вдруг вскинула на него чистые глаза и сказала: — А знаете, ничего так просто не бывает! Если судьба строит препятствия одно за другим, значит, вам там быть не надо, куда вы спешили!

— Да как же так?! Я на работу спешил. Выходит, на работу не надо?

— Выходит, не надо.

Их спор прервал Тимоха. Вошел — улыбка во все лицо.

— Поехали? Я Славного запряг.

Добров только руками развел. Полина строго взглянула на сына:

— Тим, только шагом, прошу тебя. Только шагом!

— Да ладно, мам, понял я… — пробасил парень.

Конь был совершенно белый. Смотрел на людей добрыми, немного виноватыми глазами, словно говоря: да, вот такой я… Добров где-то читал, что белой масти у лошадей нет. Это седина. Словно подслушав его мысли, Тимоха сказал:

— Славный родился такой — белый. А назвали за характер. Покладистый он у нас.

Конь дал себя потрепать по теплой морде, доверчиво взглянул на Доброва влажными карими глазами. Борис забрался в сани на солому, Тимоха тронул бока Славного вожжами. Конь бежал легко. Морозный воздух колол щеки. Мимо неспешно проплывала деревенская улица. У Доброва не исчезало ощущение, что он попал в другой мир. Словно он только что участвовал в бешеной гонке, вокруг все шумело, визжало, скрежетало — и вдруг его на полной скорости выбросило на обочину. А вся гонка — участники и зрители — пронеслась мимо и исчезла где-то вдали. Зато обочина — тихое место — накрыла Доброва невиданной благодатной тишиной.

Он сидел рядом с Тимохой, трогал пальцами солому, смотрел вокруг. Ни о чем не думал. Вернее, не решал никаких проблем. Мысли, конечно, заглядывали в голову, но они были… странные, если не сказать — глупые.

А что, если взять и потеряться? Остаться навсегда в этом Богом забытом Завидове? Никто ведь и не найдет! Выкрасть у жены Ростика и жить с ним вдвоем, как Полина с Тимохой. Смог бы он? А почему не смог бы? Женщина справляется, а он не справится? И пусть фирма достанется Димке Корякину.

Димка ничего не знает про жизнь и смерть. А Добров теперь знает. Оказывается, человеку мало надо. Видеть небо, дышать, ощущать запахи. Предчувствовать весну. Скворечник вешать в саду. Ходить на рыбалку. Это настоящая жизнь. А то, чем он жил до сих пор, — это что? Это — гонка…

Он усмехнулся. Надо же — начал философствовать. А между тем Славный втащил их на пригорок. Отсюда — вся деревня как на ладони.

— Вон школа. Вон клуб, — показывал Тимоха. — Там мама работает. Вон гараж, мастерские. Там раньше отец работал.

— Сколько лет тебе было, когда отца не стало?

— Девять.

— А ты… хорошо помнишь его?

— Конечно, — даже слегка обиделся Тимоха. — Все помню. Как вчера.

— А чему тебя отец научил? — допытывался Добров. Тимоха видел, что Доброву действительно важен его ответ, и поэтому честно углубился в воспоминания.

— Готовить учил.

— Готовить?

— Ну да. Отец говорил, что мужчина должен уметь приготовить себе еду и сам следить за своей одеждой. Стирать там, гладить.

— Да, — согласился Добров.

Внутренне он проецировал разговор на себя и Ростика. Он непрестанно думал о своем сыне в ключе последних событий. А если бы там, на обочине, не встретились ему Полина и Тимоха? Если бы Полина не оказалась медиком, все могло быть иначе. Он умер бы прямо там, в лесу. Что было бы с его сыном, ничего не умеющим в жизни, ничего в ней не понимающим? Смог бы Ростик потом ответить на вопрос: «Чему тебя научил отец?»

— Отец строгим был?

— Нет, добрым.

— Деревню любил?

— Отец городской был. Это мама у нас деревенская, она его сюда перетащила. У нас летом, знаете, как красиво? Ого-го! Луга цветут, в озерах карась, в лесу земляника. Летом к нам обязательно приезжайте. Я вам грибные места покажу.

— Обязательно приеду, — пообещал Добров. — С сыном. У меня сын Ростислав, пока еще дошкольник, ни разу корову живьем не видел.