Онлайн книга «Блудный сын, или Ойкумена. Двадцать лет спустя. Книга 2. Беглец»
 Нужна лишь искра, чтобы армады извергли огонь и смерть и пожар вспыхнул. Клыки утесов хищно скалятся, предвкушая поживу. В скалах разверзается жадная пасть. Пасть? Проход! Путь вперед! Выход! Спасение. Червоточина пространства. Уточнение: мигающая червоточина. Вопрос: неужели искажения континуума, вызванные их стремительным движением, открыли путь? Знал ли об этом вожак? Догадывался? Чуял? Ответ: не важно. Факт: беглецы ныряют в тоннель. Цвет: все цвета. Ни одного цвета. Звук: тишина. Визг. Есть. Нет. Есть-нет. Движение: куда-то. Темп: понятие утратило смысл. От largo [17] до prestissimo. Зависит от системы координат. Или не зависит. Чувственный характер: дух захватывает. Время: миллисекунда вечности. Звук: чпок! Обоснование: из червоточины вылетаешь, как пробка из бутылки. Местоположение: где-то. Цвет: радуга. Ощущение: удрали! Оторвались! Нюанс: кажется… Движение: по инерции. Уточнение: хватит надолго. Темп: animato [18]. Дождь над далекими горами. Метеорный? Радиационный? Нюанс: не важно. Радуга в полнеба. Цветущая долина. Ущелье. Гонятся? Нет? Ручей на дне ущелья. Звон воды, прохлада, свежесть. Река. Переправа? Движение: вдоль реки. Движение: гибкие тени в воде. Опасность? Новый тоннель в скалах. Тьма. Свет. Одинокий пик цвета слоновой кости. Вершина сияет золотом. Земляничные поля. Гудят пчелы. Привал! IV – Фаг! Извините, парни… Гюнтер покосился на обступивших его криптидов. Похоже, фагам извинения не требовались. Питекантроп развалился на траве, сунув под голову булаву. Живот Натху заметно округлился. Наверное, следовало бы проявить строгость к сыну. Сказано же было: не вмешивайся! Полез, куда не просили… Нет, просили. Отчаянно нуждаясь в дренаже, Гюнтер помимо воли представил себе весь процесс в деталях – и сын воспринял это как крик отца о помощи. – Спасибо. Я бы без тебя не справился. Ничуть не покривив душой, Гюнтер подкрепил слова чувством искренней благодарности. Кажется, это был оригинал, не модель. – Ты зови. – Лицо мальчика осветила смущенная улыбка. – Если надо, зови. Хорошо? – Хорошо, договорились. Пора, решил Гюнтер. Он как мог оттягивал этот момент, но ничто нельзя оттягивать вечно. Тряслись руки. Подламывались колени, выгнутые по-козлиному. Хотелось лечь и закрыть глаза. Сеанс вскрытия выжал Гюнтера до капли, выкрутил, как прачка – тряпку. Хотелось лечь, но ложиться было нельзя. – Я виноват перед вами. – Кавалер Сандерсон повернулся к брамайну, встретился с внимательным взглядом темных глаз. – Я не сдержал слово. Примите мои глубочайшие извинения. – В чем именно, шри Сандерсон? Брамайн закашлялся. Вскрытие ментального блока ему далось, что называется, потом и кровью. – Я обещал не трогать другие области вашей памяти. Увы, когда блок прорвало, я потерял контроль. Ваша память? Я себя не помнил! Меня накрыло, все смешалось… Ваши воспоминания, мои, Натху… Мальчик кивком подтвердил: да, так и было. – Во время бегства мы перехватывали радиопередачи, сообщения по гиперу, чужие эмоции… Наверняка я зацепил то, что обещал не трогать! Еще раз прошу меня извинить. Случай уникальный, но меня это не оправдывает. – Я удивлен. – Брамайн тщательно подбирал слова. – Нет, я изумлен. – Чем? Нарушением обещания?! – Тем, что вы сохранили рассудок в этом хаосе, шри Сандерсон. Если вы видели, если вы переживали то же, что и я… Ваши извинения приняты. Вы сделали все, что смогли, и даже больше. Я вам благодарен. Гюнтер чувствовал: это не просто вежливость. Благодарность и уважение отчетливо сквозили в эмоциональном спектре аскета. – К тому же, шри Сандерсон, вы сумели вскрыть и собственную память. Там были и ваши воспоминания, так? – Ментальный резонанс, – пробормотал Гюнтер. Мысли путались, клонило в сон. – Общность переживаний. Я на это не рассчитывал… Да, я тоже помню наш полет. Он действительно помнил. А ну-ка еще разок, велел Гюнтер-медик Гюнтеру-невротику. Соберись, тряпка! Пробежавшись заново по вскрывшемуся участку воспоминаний, кавалер Сандерсон вздохнул с облегчением. Кажется, мы никого не пришибли во время суматохи. Война! Не спровоцировало ли их бегство сражение между помпилианцами и брамайнами?! И, как следствие, полномасштабную войну?! Два боевых флота, готовые открыть огонь… Чем дело кончилось?! – Ваш успех, шри Сандерсон, впечатляет. Даже принимая во внимание, что он частичный… – Частичный?! – вскинулся Гюнтер. – Мы теперь помним, как оказались здесь. Но мы не помним, что произошло в бункере. Момент выхода в большое тело – он от нас скрыт по-прежнему. Правота террориста била под дых. – Вынужден с вами согласиться. Боюсь, для этого потребуется повторная операция. Блок внутри блока? Что-то настолько шокирующее, что мозг возвел двойной периметр защиты? Гюнтеру вспомнился Саркофаг на Шадруване. – Повторная операция? – Брамайн пожал плечами. – Вы за нее возьметесь? – Только не сейчас! – Разумеется. Улыбка тронула губы аскета, и все недавнее чувство вины, все робкие намеки на возможность взаимопонимания сгорели в пламени ярости. Тварь, ты еще и улыбаешься! Убийца, похититель детей! Нашел себе личного врача?! Угомонись, вмешался Гюнтер-медик. Ты не в себе, у тебя стресс. Гюнтер-невротик не внял голосу разума. Врач? Будет тебе врач! Целая бригада врачей! Психиров высшей квалификации! Уж Тиран ради такого случая расстарается! А кавалер Сандерсон с удовольствием подскажет, к кому лучше обратиться. Вскроют как миленького, без всяких условий. Хочешь узнать, что случилось в бункере? Вскрытие покажет! Мы – коллант, вспомнил Гюнтер-медик. Брамайн сказал, что мы – коллант. Гюнтер-невротик злобно ухмыльнулся. Брамайн вдобавок сказал: друг от друга нам никуда не деться… |