Онлайн книга «Самый одинокий человек»
От шампанского он нелепо расхрабрился (то есть быстро опьянел) и, не успев сообразить, что делает, вызвался рассказать анекдот. Все внимание молодежи устремилось на него. Он подумал минутку. – Как напоить бильярдный стол? Молчание. – Залить ему шары! Воцарилась краткая пауза, и Эллис уже решил убраться домой смотреть телевизор и все такое, но тут раздался хохот, слушатели повторяли «шары, залить ему шары», и Эллис был спасен от необходимости рано ложиться спать. В руку ему сунули косяк, в другую – бокал с добавкой пузыриков, а Джейми сказал ему на ухо, что очень рад его приходу. Эллис ответил, что он тоже очень рад. На это Джейми сказал, что выиграл пари – двадцать фунтов. «Какое пари?» – спросил Эллис. «Никто не верил, что ты придешь, – ответил Джейми. – Ты у нас загадочная личность». Дурман медленно расползался, захватывая мозг. Эллис покинул толпу в саду и вернулся в дом в поисках тихого уголка – он хотел покурить в одиночестве, боясь того, что может вылезти из него на свет. В передней комнате было темно и безлюдно – ее освещал только экран телевизора, по которому показывали какой-то бескрайний синий океан. Эллис взял подушку с дивана, бросил на пол перед телевизором и лег. Он поднял взгляд. У него над головой резвились дельфины. Он улыбнулся и набрал полные легкие густого сладкого дыма. Тут в комнату вошла она. Дверь открылась, и она нарисовалась в проеме – темный силуэт, освещенный сзади желтым светом из коридора. Она закрыла дверь, запечатав их двоих внутри. Наедине. Он смотрел, как она приближается, – лица не видно, слишком темно, но оно обозначилось, когда она склонилась над ним и спросила, можно ли присоединиться. Он уловил запах от ее кожи – то ли мыло, то ли увлажняющий крем, но аромат был райский. Он решил, что она хорошенькая. И запредельно молода для него. Она положила подушку рядом с ним и затянулась. Они представились друг другу, и он от нервов тут же забыл ее имя. Он рассказал ей все, что знал о дельфинах и их способности к состраданию, и она говорила «угу, угу», а потом склонилась над ним и выдохнула дым ему в рот. Ее волосы рассыпались по его лицу – они пахли сосной. Он ощущал ее жизненную силу и безжалостную откровенность ее желания. – У тебя испуганный вид, – сказала она и засмеялась. Теперь у него в глазах плавали каланы. Она расстегнула ему рубашку и поиграла пальчиками по голой коже груди. Ноготком проследила линию волос до живота. Это был экстаз и в то же время мука, и он остановил ее: «Не надо. Хватит». Он поцеловал ей руку: – Не надо больше. – Ладно, – сказала она и застегнула ему рубашку. – Но можно, я положу руку сюда? Ничего? – Ничего, – ответил он и так и уснул: на груди – ее ладонь, а из уголков глаз катятся слезы. Когда он пришел в себя, было утро. Она исчезла. Он лежал один на полу в чужой комнате, под телевизором, и в теле еще звучала меланхолия от нежных касаний молодой женщины. В доме было тихо. Он перешагивал через тела. В коридоре слышались слабые звуки чужого секса и храп, и кто-то тихо разговаривал по телефону, прикрывая рот рукой. Темные комнаты освещал лишь экран компьютера или портативный телевизор с выключенным звуком. Контейнеры в саду были полны воды и пустых бутылок. Он снова пролез между нижними перекладинами забора, словно кот-гуляка, возвращающийся домой. Он пошел прямо в ванную комнату, вымыл лицо и руки – синие радужки глаз резко выделялись на фоне налитых кровью белков. Снова спустился вниз и сварил себе эспрессо в итальянском кофейнике, который он и Энни тогда купили в Венеции. Пачку кофейных зерен, невскрытую, он нашел в нижнем кухонном шкафчике. Электрическую кофемолку пришлось искать – она, как и очень многое другое, оказалась задвинутой куда подальше. Он пил кофе в саду, наблюдая за его пробуждением. Вдруг до него дошло, что сегодня перевели часы, и что уже официально наступила весна, и что птицы так орут, потому что знают об этом. Он расстегнул пуговицы, и по коже побежали мурашки. Он машинально потер руку – прямо сквозь гипс, на котором был черным фломастером крупно написан телефонный номер. И слова: «Позвони мне. Ты замечательный. Целую, Бекки». Через три дня был день рождения отца, и Эллис решил постараться. Он купил ему новую кепку, хорошую, темно-синюю, в магазине Шепперда и Вудварда на Хай-стрит. Он вручил отцу подарок еще до того, как на стол поставили торт, и отец поблагодарил и тут же надел кепку, и Эллис понял, что она ему понравилась. Отец поправил кепку на голове, поворачивая ее за козырек так и сяк, пока она не села на уши. Он высился во главе стола – кепка, уши да зубы, – и Кэрол сказала: – Лен, тебе идет. А теперь покажи мне открытку. Он показал открытку – снаружи был нарисован дятел, долбящий дерево, и надпись: «Сколько-сколько тебе стукнуло?» – Смешно, – сказала она. – А внутри? Он толкнул открытку по столу к ней. – «Папа, поздравляю с днем рождения! Эллис», – прочитала она вслух. Посмотрела через стол на Эллиса и одними губами произнесла: «Спасибо». Они спели отцу деньрожденную песенку (под конец он стал подпевать), и он задул свечи на торте, не снимая кепки. На торте было семь свечей – отцу исполнилось семьдесят шесть лет. Кэрол не стала объяснять, почему их семь, – возможно, ровно столько завалялось у нее в ящике. Лен разрезал торт, и Кэрол сказала, чтобы он загадал желание. Он загадал, а Эллис подумал: «Как я мог бояться этого человека?» Поедая торт, они молчали – слышался только скрежет вилок по тарелкам, тосты и звон стаканов с пивом. В комнате стало жарко, Эллис снял свитер, и Кэрол захлопала ресницами, глядя на его гипс. Эллис бессознательно потер руку: – Кэрол, это просто шутка. Дружки написали ради шутки. Никакой Бекки нету. – Ах, Элл, а я-то подумала… – Вид у нее действительно был разочарованный. – Я знаю, – тихо сказал он. – Я вправду подумала, что ты собираешься сообщить нам новость. – Вообще-то, да. – Ну давай, – сказала она. – Я решил уйти с работы. Навсегда, в смысле. Когда гипс снимут. Молчание. Тиканье проклятых часов. Шуршание – это отец снял кепку. Ну вот, сейчас начнется, подумал Эллис. «Тесновата. И лучше бы ты взял коричневую. О чем ты вообще думал? У тебя хоть чек остался?» – Что, вот так просто? – сказал отец. – Нет, не просто. Я все хорошо обдумал. – Эллис улыбнулся. – С кем ты разговаривал? – С Биллом Маколиффом из отдела кадров. – Значит, это уже официально? – Да. Отец допил пиво. – Ты же знаешь, это была работа на всю жизнь. – Я справлюсь, – ответил Эллис. – А чем ты собираешься заниматься? |