Онлайн книга «Оглашенные. Четвертое измерение»
– Что ты меня трясешь, как следователь в кино… – вяло огрызнулся он. – Это был ты или я? Это ты меня вернул к жизни или я тебя? – Не помню… – Ты летал надо мною, и ты был очень возбужден. А я был мертв. – Ну да. Как труп в пустыне, ты лежал… – Кстати, похоже. Только хуже. В кровати. А точнее, на кровати. Потому что это был труп. Живой – В кровати, а мертвый – НА кровати, ты не согласен? – Мы гимназиев не кончали… – Это не грамматика. Короче, их было двое, одинаковых, как близнецы, как две капли… Мертвый и живой. И они слились. Стало темно. Я открыл глаза. Было темно. Мертвые не открывают глаз. Я пошарил в темноте. И первое, что нащупал, был вот какой предмет… Круглый, теплый и продолговатый. Твердый. Стоящий вертикально. Не помнишь? – Я сам этого не делаю. – Дурак. Предмет не был частью моего тела. – Ну так тем более! – Дурак. Это было горлышко! Это было горлышко глиняного кувшина, наполненного красным вином! – Ну? – заинтересовался он. – И что же? – Как ты думаешь, что?.. Я его ласково потрогал. – Ну? – И приник! – И вырвал… – Нет, не вырвал, а, насосавшись, воскрес. Включил свет. Заметь, что он не горел. Заметь, что он не был вовсе таким желтым. Но я был в чем мать родила и был обмыт, и кувшина до того не было! Ты принес? – Это тебе грузины послали за твои антиармянские речи. – Нет, это был ты! – Типичный делириум. – Делириум… Неграмотный, а как нахватался. – У тебя. Лучше скажи, что потом было? – Потом… Потом я позвал тебя и ты допил остальное. – Лучше бы ты тогда сдох, – опять обиделся он. – Для кого весь этот театр? Что за роль ты мне отвел? Ты творишь, ты пишешь и читаешь, ты духовен, как Бетховен… а я – только пить, да спать, да еще… ты у нас даже в туалет не ходишь, как Веничка. У меня даже имени собственного нет! Рабство. Все, что вы сумели изобрести, – это рабство! – Кто мы? – Люди! – А ты кто? – Сам знаешь. – Не ангел ли? – Где уж нам уж выйти замуж… – Это ты придумал сам, про рабство? – А то ты! Откуда у тебя мой опыт? Ты всегда нисходишь ко мне, а на самом деле низводишь меня. До роли свиньи, чернорабочего, подонка. Будто мстишь, ей-богу… – За что? – За то, что это я одушевленный, а не ты! За то, что это у меня талант, а не у тебя, за то, что это меня бабы любят!.. – Так вот из-за чего мы спорим… Из-за бабы! – Я с тобой и спорить не стану. Какой ты мне соперник!.. – Действительно. Вот странно… Вот в голову пришло! Слушай! Что это мы с тобой ни разу одну бабу не полюбили? – А мне твои никогда не нравились. А моих ты стеснялся. – Что ж, уж совсем ни одной, чтоб подошла нам обоим? – Это уже любовь называется. – Что ж, разве мы не любили ни разу? – Ты думаешь, вам без меня было бы лучше?.. ………………… – Слушай, тебе ее не жалко? Треплем нежную, совсем затаскали… – Поздно жалеть. Спасать надо! – Душу живу… – Чуть живу! – А кто виноват?.. – Опять за свое!.. Когда было восстание рабов в Египте? – Две тысячи семьсот шестьдесят лет до нашей эры. – Помнишь! – Еще бы не помнить! Незабвенный Федор Иванович! Он, когда хотел с двойки на тройку вытянуть, всегда этот вопрос задавал. А ты был двоечник, живой мальчик… Это потом ты стал таким рабовладельцем, ханжой и занудой. Бездарью. – Ты! – Дурак. Что тут поделаешь, если она одна на двоих? Не стреляться же! Стрельну в тебя – попаду в себя… – Промажешь. Это будет самоубийство. – Ты что, подначиваешь?.. Смотри, стрельну в себя, чтобы не промахнуться, – в тебя уж точно попаду. Ты мне не угрожай. Мое положение – прочнее не бывает! Да, я подонок. Но я живой. Я Богу молюсь. А ты чего достиг? Чего добился, я спрашиваю? – только бесчувствия. Тебе кажется, что ты самоусовершенствовался, развился, лишился пороков? А ты только лишнего порока лишился, потому что он сам отвалился. Ты лучше не стал – ты стал только хуже. Ты скрыл свое безобразие, не предъявляя язвы. Ты маска. Причем моя. – Почему ты именно сегодня, когда у меня… когда у меня, наконец, есть хоть какое-то, в твоем понимании, чувство… что ж ты обижаешься на меня, когда меня наконец пожалеть нужно? – А когда тебе еще что-нибудь сказать можно?! Ты же никого не слышишь!.. Зачем, зачем ты мне это рассказал?? Будто ты меня… ты меня… тогда в Грузии… – Ну что ты! что ты… не плачь. Наоборот. Это, скорее, ты меня. – Я тебе как вешалка. Ты обвисишься на мне – гладить не надо. Просохнешь, примешь форму, которой у тебя нет, заметь, по определению… И – снова затщеславишься как ни в чем не бывало. Ханжа! – Да ты бы давно спился без моего ханжества! – Вот спасибо. То-то мне никак не удается. Никак не могу спиться!.. – Да не лезь ты в бутылку… – Неужто у тебя осталось? – Я спросить тебя хотел… – Ты? меня?.. У меня нету. – Вот я и спрашиваю тебя, у которого нету… как совесть, как душу, не как раба… Ведь как раз на этот раз я хорошо написал? – Ты! опять ты! все время ты! и снова ты! – Мы… У нас получилось? – Как тебе сказать… в целом неплохо. – В целом… что ты понимаешь… – Ты забыл, я только читать не умею. Чувствовать же мне приходится за обоих. – Перераспределил роли?.. Ну как же ты не раб! Дай тебе волю, ты уже на шее! – Вот видишь, опять ты меня попираешь… – Ловок ты ловить меня… Ну извини. Согласен. Сам знаю. Не «Мертвые души». Пусть горят. Живые, они дают больше жару… – Да не бойся ты Гоголя! Там были славные страницы!.. – Правда? ты находишь? – Нахожу. Это мертвых жгут как дрова; живые – сами горят. Это было лучшее из всего, что мы… что ты… Вот увидишь, это станет исторический пожар! Эта «Абхазия» – только спичка. Когда-нибудь ты скажешь: я видел, как все началось. – Ты поджег?! – А хоть бы и я… |