Книга Место под солнцем, страница 53 – Полина Дашкова

– Снято! – радостно крикнул режиссер. – Всем спасибо!

Майору пришлось довольно долго ждать, пока Крестовская переоденется в одном из строительных вагончиков.

– Скажите, – обратился он к молоденькой гримерше, которая присела на бревна с ним рядом и задумчиво курила, – фильм скоро выйдет?

– Месяца через три. Съемки дочти закончены, – ответила девушка.

– А кто написал сценарий?

– Кузьма Глюкозов. Вы читали романы про Фрола Добрецова?

– Нет, – признался майор, – что-то слышал, но не читал.

– Странно, – пожала плечами девушка, – вы ведь в милиции работаете?

– Да, – кивнул Иван.

– И детективами не интересуетесь?

– Интересуюсь, – майор улыбнулся, – но старыми, классическими. Агата Кристи, Жорж Сименон.

– Сейчас все читают Глюкозова, – авторитетно заметила девушка.

– Ладно, я непременно почитаю.

– Не советую. Дрянь редкостная. Наконец появилась Крестовская. Светлые джинсы, светлая замшевая куртка, тонко подкрашенное лицо.

– Простите, что заставила вас ждать. Знаете, какое у меня предложение? – весело обратилась она к майору. – Я голодная как волк. Здесь есть отличный гриль-бар. Давайте пообедаем вместе и договорим.

Гриль-бар находился на углу Большой Грузинской и Васильевской. Народу оказалось довольно много. В это приличное, не слишком дорогое заведение приходила обедать состоятельная чиновно-коммерческая публика с Тверской. Столики были отгорожены друг от друга перегородками, увитыми живым плющом. Вкусно пахло жаренным на углях мясом. Тихо потренькивали радиотелефоны, кое-где слышалась приглушенная английская и французская речь. Майор подумал, что гриль-бар успешно конкурирует с шикарными, дорогущими бистро и ресторанами «Палас-отеля», расположенного в двух шагах. Кухня здесь не хуже, а цены раза в три ниже.

Их с Маргаритой усадили за единственный свободный столик. Кузьменко заметил, какими взглядами провожают Маргошу все без исключения мужчины, и представил на миг: если бы это была его девушка, такая красивая, легкая, праздничная… Иван тут же одернул себя: она свидетельница. Нельзя терять голову. И вообще, он человек женатый, двое детей.

– Простите. – Официант уже принял заказ, но продолжал стоять у столика, смущенно переминаясь с ноги на ногу. – Вы Крестовская?

Прожженный молодой хмырь в бабочке глядел на Маргошу с детским восторгом и умилением.

– Да, – улыбнулась она, – я Крестовская.

– Вы в жизни еще красивей! Я смотрел недавно боевик по видюшнику, «Кровавые мальчики», фильм, извиняюсь, фиговый, но вы… – Он выразительно прикрыл глаза и причмокнул. – А правда, что вы сами выполняете все трюки?

– Правда.

– И часто вас узнают? – спросил Иван, когда официант удалился.

– Не слишком, – улыбнулась Маргарита.

– Это приятно?

– Конечно, приятно. Актеры – люди тщеславные. Однако все хорошо в меру. Вот моего мужа это иногда утомляет. Его узнают везде и глазеют, словно он не человек, а предмет, выставленный для всеобщего обозрения. Иногда это становится противно. А иногда помогает в неприятных ситуациях, особенно с гаишниками.

Появился официант, быстро и красиво разложил на столе приборы.

– Я извиняюсь, можно у вас автограф попросить? – Он протянул Маргарите новенькую книжку в ярком переплете.

На обложке красовалась цветная фотография Крестовской, Маргарита с развевающимися волосами была снята по пояс, в черном вечернем платье с открытыми плечами. В руке она держала маленький пистолет. Как ни поворачивай книжку, дуло направлено в того, кто смотрит на картинку.

"Кузьма Глюкозов. «Верное сердце путаны», – прочитал майор.

– Это ж надо, – пробормотала себе под нос Маргоша и покачала головой, – фильм еще не доснят, еще монтировать не начали, а они подсуетились, переиздали свой шедевр под новой обложкой. Лихо, – она усмехнулась, – и главное, никому ни слова, ни оператору, ни режиссеру, ни мне… Это кадр из рабочих материалов к фильму, который мы сейчас снимаем, – объяснила она майору.

– А что, будет фильм по этой книжке? – обрадовался официант. – И вы в главной роли? Я думал, просто так вас сняли на обложку в качестве модели. А скоро фильм выйдет? Я обязательно посмотрю! Вот ручка, напишите мне что-нибудь!

– Как вас зовут? – спросила Маргоша, ласково улыбаясь официанту.

– Вячеслав. Можно просто Славик.

«Славику на добрую память», – чиркнула Крестовская на титульном листе и поставила внизу красивую, размашистую подпись.

– Спасибо! Буду теперь везде спрашивать кассету с фильмом. Он так же называется?

– Так же. Но спрашивать кассету начинайте не раньше чем через три месяца. А вы книжку прочитали?

– Нет, – признался официант, – я ее только что купил в ларьке, здесь, через дорогу. Еще утром заметил, а сейчас вот увидел вас и сбегал купил специально, чтобы вы подписали.

Он удалился, радостный и смущенный.

– Надо будет сказать Симоновичу, чтобы заплатил мне за такую рекламу, – хохотнула Маргарита.

– Симоновичу? Это кто, издатель?

– Автор. Вернее, один из пяти авторов, которые штампуют шедевры под псевдонимом Кузьма Глюкозов.

– Что, романы действительно такие плохие? – спросил Иван.

– Дрянь. Дешевая штамповка. Знаете, такая литература вроде китайского ширпотреба, которым на вещевых рынках торгуют. Я когда попыталась читать Глюкозова, у меня было ощущение, будто я купила сапоги и на второй день отвалились подметки. Противно, когда тебя надувают и считают придурком.

«Трудно представить Маргариту Крестовскую, которая покупает китайский дешевый ширпотреб на вещевом рынке», – подумал майор.

– Сейчас каждый так или иначе отдает дань жуликам и халтурщикам. Одни покупают сапоги, у которых отваливаются подметки на второй день, читают Дрянные книжки, от которых тухнут мозги. Другие снимаются в дешевых халтурных боевиках, – усмехнулась Маргарита. – Вот Вася Литвиненко еще года два назад клялся публично, что никогда, ни при каких обстоятельствах не станет снимать кино по плохому сценарию. Однако снимает. Плюется, ругается, но снимает. Куда денешься?

– Обидно, когда хороший режиссер из-за денег вынужден участвовать в халтуре. И за актеров обидно. Я давно не видел хороших отечественных фильмов. Когда смотришь все эти теперешние комедии и боевики, такое впечатление, что тебя, зрителя, считают идиотом.