Книга Прости меня, Леонард Пикок, страница 34 – Мэтью Квик

– ПРИВЕТ, ЛЕОНАРД! Я молилась за тебя! И Бог принес мир моей душе относительно нашей дружбы. Теперь я знаю, что все это не случайно.

Однако чем больше вопросов я задавал Лорен в течение лета, тем меньше энтузиазма она проявляла и тем меньше удовольствия я получал от созерцания различных обнаженных частей ее тела.

Она, типа, считала, что я стараюсь уесть ее с помощью этих вопросов, тогда как на самом деле единственное, чего я хотел, если не считать возможности любоваться ее прекрасным телом, так это взаимопонимания и честного разговора.

На самом деле Лорен так и не ответила на мои вопросы, к сожалению. Она просто цитировала стихи из Библии и повторяла то, что говорил ей отец, но у меня возникло такое чувство, будто она сама не слишком-то верила в то, что говорит, поскольку за неимением других отчаянно цеплялась за свои ответы, хотя, возможно, лучше уж иметь неправильные ответы, чем не иметь их вовсе.

Не знаю почему, но чем больше вопросов я задавал, тем больше она меня ненавидела – уж можете мне поверить, – это было крайне неприятно ^[50]. Кроме того, она начала замечать, что я ее открыто на нее пялюсь, и я оказался, типа, в неловкой ситуации, особенно когда она перешла на мешковатые шорты до колена, тем самым лишив меня возможности любоваться прекрасным и явно сделав тонкий намек на толстые обстоятельства.

Последний раз я видел ее примерно неделю назад. Когда я подошел к ней на станции, она нахмурилась и сказала:

– Если ты хочешь получить ответы на свои вопросы, тебе надо побеседовать с моим папой. Он говорит, что твои вопросы опасны и на них должен отвечать только священник.

Что меня расстроило до чертиков ^[51].

– Послушай, – сказал я, глядя, как несколько печальных костюмов с портфелями с угнетающей поспешностью вливаются в безликую унылую толпу, – больше никаких вопросов. Я понимаю, что у нас с тобой, возможно, полная несовместимость. Ладно, больше не буду донимать тебя вопросами, но могу я попросить тебя об одной услуге?

– Смотря какой, – ответила она, посмотрев мне в глаза как-то так по-особенному, что я толком не понял: то ли она со мной заигрывает, то ли хочет послать на фиг. Сразу и не скажешь. – И что ты хочешь спросить?

– Ты будешь продолжать молиться за меня?

У Лорен на секунду округлились глаза, словно она была реально взволнована моей просьбой, но затем ее глаза превратились в две черные бусинки, и она ответила:

– Не надо надо мной смеяться, договорились?

– Что?

– После всех этих твоих бесконечных странных вопросов я сильно сомневаюсь в том, что ты действительно веришь в молитву, Леонард. – Ее тон был резким, он чем-то напомнил мне голос Линды, когда та в очередной раз говорила мне, что «уже дошла до точки» ^[52].

– Я попал в серьезную передрягу, о чем никому не рассказывал, и мне реально будет легче, если я буду знать, что ты молишься за меня. Ты, конечно, можешь соврать, но если хотя бы просто подтвердишь, будто продолжаешь молиться за меня, думаю, я сумею пробиться, поскольку буду знать, что хотя бы один человек болеет за меня как умеет.

Лорен посмотрела на меня так, словно решила, будто я ее разыгрываю, но затем, причем без всяких там ужимок роковой женщины, сказала:

– Ладно. Я буду молиться за тебя. Каждый день. И я не вру. Никогда.

Я улыбнулся и быстро пошел прочь, тем самым лишив Лорен возможности взять свои слова назад или сказать нечто такое, что может поставить под сомнение ее искренность.

И поначалу мысли о том, что Лорен молится за меня каждый день, здорово помогали, действительно помогали.

Но затем, через пару дней, ее молитвы почему-то перестали работать. Я это сразу понял, так как снова реально захотел убить Ашера Била, и это невольно заставило меня задуматься о том, а не бросила ли она молиться за меня, и когда моя жажда крови многократно усилилась, я решил, что Лорен именно так и сделала.

Когда сегодня после школы я появился возле станции метро, то, как и рассчитывал, обнаружил там Лорен, которая раздавала брошюры, а вернее, безуспешно протягивала их прохожим, а те, не глядя на нее, молча проходили мимо.

Интересно, что за муру она распространяет сегодня и есть ли в ее брошюрах жуткие картинки: адские языки пламени и кровоточащие раны христианских мучеников?

Но я пришел сюда не затем, чтобы компостировать Лорен мозги, или спорить с ней о религии и логике, или просить об одолжении и тому подобное.

Я просто пришел сказать «до свидания».

Лорен подстригла волосы неровными прядями, и теперь они свисают из-под самопальной вязаной шапочки по типу берета. У нее на лбу словно золотистая шторка. И именно эта шапочка, по-домашнему невзрачная и старомодная, вызывает у меня новый – еще более сильный – прилив чувств ^[53] к Лорен, пусть даже она теперь и не молится за меня.

Похоже, Лорен невдомек, что она так ужасно отстала от моды. И шапка у нее вовсе не для эпатажа, как у тех девиц из нашей школы, что красят ногти черным лаком. А еще на Лорен кремовый жакет до колен, и издалека кажется, будто на ней что-то вроде платья, совсем как у тех ангелов, что обычно рисуют дети.

Боже, она выглядит грандиозно!