Онлайн книга «Прости меня, Леонард Пикок»
|
бесстыдному голосу Лорен Бэколл, а когда я продолжаю целовать ее в щеку и ухо, она бьет меня снизу по подбородку ребром ладони, тем самым возвращая меня снова в реальность и по ходу дела сбивая с моей головы богартовскую шляпу. Я осторожно пячусь и поднимаю шляпу. Горячая волна превращается в тяжелый ком в груди, и внезапно мне становится так хреново, будто я вот-вот сблюю. – Какие-то проблемы? – спрашивает возникший как из-под земли охранник метрополитена. У него на верхней губе редкие усики, которые придают ему вид двенадцатилетнего пацана. И вообще, в своей форме, с маленьким серебряным значком, выглядит он как-то смешно. Даже прикольно. Точно ребенок в маскарадном костюме для Хеллоуина. – Я просто передаю божественное послание, – отвечаю я, напяливая шляпу. Что ж, я снова фиглярствую, дабы не дать воли своим истинным чувствам, и прекрасно это понимаю, но ничего не могу поделать. Лорен смотрит на меня, будто на демона ада или Антихриста, и говорит: – Зачем ты это сделал? – А что ты ей сделал? – спрашивает охранник, явно стараясь казаться значительным и крутым. – Я подарил ей крестик на серебряной цепочке и попытался сказать, что люблю ее – Лорен, я действительно люблю тебя, реально люблю, – а затем страстно поцеловал. Она осторожно скашивает на меня глаза, и ее мокрые губы невольно приоткрываются. Она ужасно смущена. Ну, я вроде как тоже смущен, потому что Лорен мне больше нисколечко не нравится, а с поцелуем вообще получился полный облом. Я знаю, где-то в глубине души ей понравилось целоваться, так как все нормальные девушки-подростки любят целоваться, но у нее в сердце идет тяжелая нравственная борьба: типа, ей это не должно нравиться, она должна подавлять свои инстинкты, как требует ее религиозное воспитание, а вот это-то и снедает ее изнутри. Возможно, именно так пытаются оправдать свои действия насильники. Возможно, я теперь стал монстром. Потому что сейчас я вижу весь ход ее мыслей – это написано у нее на лице. Да. Нет. Да. Нет. Да. Нет. Нет. Нет. Нет. Я не могу. Действительно не могу. Действительно, несомненно, категорически не могу. Почему ты так со мной поступил? Почему заставил испытать все эти чувства? Почему?! – Мне надо идти, – говорит Лорен, роняет свои религиозные брошюры и убегает. Я ненавижу себя. Она в прямом смысле слова убегает. Блин, я действительно себя ненавижу! И я не отваживаюсь ее преследовать, в основном потому, что использовал все имеющееся у меня в наличии мужество на попытку поцеловать ее. Где-то глубоко внутри мне по-прежнему хочется верить, что целоваться все же было очень приятно. Просто замечательно. Идеально, совсем как у Богги с Бэколл в черно-белом кино. Даже несмотря на то, что ничего замечательного в этом не было. Папа любил говорить, что последняя рюмка перед сном, когда уже не надо напрягаться или о чем-то думать и можно позволить себе впасть в бессознательное состояние, самая приятная, независимо от того, что ты пьешь. Может, Лорен была моей последней рюмкой перед сном. Ветер разносит религиозные брошюры по тротуару, точно опавшие листья. – Тебе стоит поработать над тем, как передавать послания, Ромео, – говорит охранник. – А теперь двигай отсюда. – Есть! – отвечаю я, а затем, вытянувшись в струнку и сурово сдвинув брови, как в карате, по-военному отдаю парню честь. – Вы делаете очень нужное дело, заставляя людей с пушками держаться подальше от метро. Вы реально фантастический охранник. Он смотрит на меня и кладет руку на прикрепленную к поясу полицейскую дубинку, которую в силу его молодости ему, возможно, дали вместо пистолета. А затем делает страшное лицо, словно жаждет избить меня до полусмерти. Охранник однозначно пытается меня запугать, что даже не смешно, поскольку я все равно собираюсь себя убить. Но я еще не пристрелил Ашера Била, а принять смерть от руки наемного охранника еще хуже, чем от руки тупоголовых кретинов. – Ладно-ладно, уже иду, – успокаиваю я охранника, и он от меня отвязывается, потому что это для него самый простой выход. Ну сколько он здесь может получать? Одиннадцать пятьдесят в час? За такую зарплату наемный охранник в рамках своих служебных обязанностей вряд ли полезет под пули, да и кто его за это осудит? Я шагаю прочь, чувствуя, что мой рюкзак явно стал легче. Я отдал все подарки, и вот настало время убить Ашера Била. Объявляю вечеринку по случаю дня рождения открытой! Я вполне готов покончить с этой жизнью. Ведь так прекрасно наконец получить возможность завершить свой жизненный путь. Это будет мне лучшим подарком на день рождения; я точно знаю. 24
Я открываю свой подарок на день рождения в лесу за домом Ашера Била – чувствую привычную холодную тяжесть «вальтера» в руке – и жду, когда мой объект [54] вернется домой. Теперь, после нескольких недель разведки, я знаю, что по четвергам мой объект возвращается домой с тренировок по рестлингу примерно в 17:43, а затем удаляется в свою спальню на первом этаже, где проводит примерно час до обеда. Объект обычно шарится в Интернете в ожидании кормежки, на время которой он перебазируется на кухню. |