Онлайн книга «Нет худа без добра»
|
Всякий раз, когда Библиодевушка забиралась на самый верх лесенки, я вспоминал ту фразу, которую Вы говорите Джулии Робертс в конце «Красотки»: «Что произойдет, если он взберется на башню и спасет ее?» А Джулия Робертс отвечает: «Она, в свою очередь, спасет его». Я подумал, что мы с Библиодевушкой тоже могли бы сказать друг другу что-нибудь в этом роде после определенного количества свиданий, а Вы мысленно сказали мне: «Конечно. Конечно, вы скажете это друг другу, толстый. Это совсем нетрудно. Просто подойди к ней и скажи: „Привет!“ Слушай мои подсказки, и все обязательно получится». Но я не поступил так, как Вы подсказывали. Я не сказал ей: «Привет!» Я ничего не сделал. Я хочу поблагодарить Вас за то, что Вы были так терпеливы со мной, Ричард Гир. Вы ни разу не прикрикнули на меня и не назвали дебилом. Вы говорили мне мысленно только позитивные вещи, приободряли меня. Вы были так добры, что мне чуть ли не плакать хотелось. Я понимаю, почему мама так любила Вас и восхищалась Вами. Правда, маленький человечек в моем желудке был недоволен. Он все время кричал: «Эй, тупица! Никакого Ричарда Гира здесь нет! Это только твое воображение. Разве нормальный взрослый человек станет так притворяться? Только какой-нибудь дебил!» С каждой фразой он пинал меня или бил кулаком, так что все у меня внутри разболелось. Но Вы, Ричард Гир, не обращали внимания на маленького человечка у меня в желудке и продолжали подбадривать меня. Вы даже появились на один миг в библиотеке, чтобы улыбнуться мне, и сразу испарились. Спасибо Вам. Вы говорили со мной так красиво более двух часов, а потом я вспомнил, что надо идти на сессию в группу по переживанию утрат, а перед этим поесть. Я съел картошку с салатом в закусочной «Вендиз», потому что, когда я проходил мимо, я как раз вспоминал Венди, моего консультанта по переживанию утрат, подумал о юнговской синхронистичности и решил зайти. Во время еды я улыбался, думая о своем консультанте и о том, что все совпадения не случайны. Я думал о Венди в «Вендиз». А потом я пошел по адресу, который Венди дала мне. Уолнат-стрит, 1012 Третий этаж На первом этаже была кофейня, где мне посоветовали позвонить в дверь, находившуюся дальше по коридору. Там был звонок и черный ящик с пронумерованными кнопками и маленькой дырочкой, через которую надо было говорить. Поскольку я не знал кода, я нажал круглую белую кнопку вызова и услышал зуммер: «Бзззззз!» Спустя секунду мужской голос произнес: – Да? – Мм… Мне нужна группа терапии. Помощь понесшим утрату. Меня прислала Венди. Вы, очевидно, Арнольд? – А вы мистер Бартоломью Нейл? – Да. – Венди очень тепло отзывалась о вас. Поднимайтесь на третий этаж! Опять прожужжал зуммер, после чего раздался щелчок. Я открыл дверь. Даже сюда из кофейни доносился запах молотых кофейных зерен и кипяченого молока, а также тепло, какое испытываешь, дыша через шерстяной шарф в морозный день. Наверх вела узкая лестница с деревянными перилами. Стены были окрашены в зеленый цвет оттенка листьев мяты. Я стал подниматься. На третьем этаже в дверях стоял блондин с ухоженной светлой бородкой. На нем был коричневый кардиган с кожаными вставками на локтях, вельветовые брюки цвета зеленого мха и замшевые туфли вроде тех, какие носят в кегельбане, только гораздо дороже. Заглянув в помещение, я с удивлением увидел, что все в нем желтое: желтая кушетка, желтый ковер, желтые стены с несколькими картинами, изображавшими в абстрактной манере цветы, которые казались изготовленными из тонких листов золота. Предельная изощренность. – Бартоломью! – воскликнул блондин, протягивая мне руку; я пожал ее. Его рукопожатие было идеальным: не слишком сильным и не слишком слабым. – Добро пожаловать в группу по переживанию утрат! Заходите! Я не случайно ставлю после его фраз восклицательные знаки: он произносил их с большим энтузиазмом. Несколько сбивало с толку то, что никакой группы в помещении не было. – Мое имя доктор Девайн, но зовите меня просто Арни. Я очень рад, что вы решили присоединиться к нам. Как настроение сегодня? Его местоимение множественного числа сразу вызвало у меня подозрение, поскольку, кроме нас, в комнате никого не было. Но взгляд Арни показался мне честным и открытым. Было похоже, что его действительно волновали мои проблемы и он хотел меня выслушать. Он казался хорошим человеком, хорошим специалистом. – Нормальное, – ответил я. – Это замечательно. А что Венди рассказывала вам о нас? – О ком именно? – спросил я, не в силах оставить без внимания это множественное число, употребленное повторно. – Обо мне и Максе. – Максе? – Она ничего не сказала вам о Максе? – удивился доктор Девайн. Я почувствовал беспокойство. У Арни на лбу появились озабоченные складки. – Она фактически ничего мне толком не сказала, кроме того, что мне будет очень полезно прийти сюда, – соврал я. Я не стал говорить с ним о личных проблемах Венди с аспирантурой, потому что не хотел сплетничать. – Уф! – вздохнул доктор Девайн. – С чего же мне тогда начать? С. Чего. Начать? – повторил он, уставившись в пол. – Я объединил вас с Максом в одну группу по нескольким причинам, которые я вам сейчас вкратце изложу. Он должен вот-вот прийти, и перед этим я хочу предупредить вас о его… манерах. – То есть? – М-да, Венди все-таки следовало бы сказать вам, что… – Алё, какого хрена? – раздался голос мужчины, вошедшего в комнату с лестничной площадки. – На хрен это. На хрен! – Привет, Макс! Рад вас видеть. Мы как раз говорили о вас. Бартоломью, это Макс. Он тоже переживает утрату. Макс, это… – Какого хрена он тут делает? – спросил Макс, стоя в дверях. – Видите ли, Макс… Мы как раз обсуждали это. Макс посмотрел на меня и повторил уже мягче: – Алё, какого хрена? Я не мог произнести ни слова. – Давайте лучше сядем, – предложил Арни. Макс взмахнул руками, как бы желая сказать, что это не имеет значения, и хлопнулся на желтую кушетку в дальнем конце. На вид он был примерно моего возраста, но носил очки с очень сильными линзами в стариковской коричневой оправе. Зрачки его за толстыми стеклами были похожи на улиток в двух соседних гнездышках. На нем были черные брюки, черные ботинки, фиолетовая рубашка с длинными рукавами, застегнутая на все пуговицы, и черный жилет. Все это издавало сильный запах прогорклого попкорна. К нагрудному карману была прикреплена золотая табличка с его именем: |