Онлайн книга «Аргентина. Локи»
– Быстрее, быстрее, stinkende Schweine! – подбодрил конвоир. Деревянные башмаки глухо стучали по асфальту. Колонна шла прямо к тоннелю. Не убежать, не спрятаться… Ноги, словно отделившись от тела, равнодушно печатали шаг. Ближе, ближе, еще ближе… Хорст вспомнил о грешных душах, гонимых в ад. Видел картинку в какой-то книжке, в ней все стихами, по три строчки. Автор итальянец, про него в школе рассказывали… Имя Данте всплыло из глубин памяти, когда он вошел в тоннель. – Быстрее! Быстрее! Идти в ногу! Раз-два!.. «Входящие, оставьте упованья…» * * * Их выстроили вдоль стены, в шеренгу по одному, левым флангом к железу заграждения. Обергруппенфюрер Дитрих исчез, зато Циркуль на месте, меряет тоннель шагами. Рядом «мертвоголовые», парни в камуфляжных куртках остались возле входа в тоннель. У стены, что напротив, ящики с противогазами. Много, на всех хватит. Локи застыл среди строя, ничего не чувствуя. Даже страх умолк. Перед глазами плавали желтые пятна, ноги, потеряв силу, противно подрагивали. – Смир-р-рна-а-а! Циркуль, подождав, пока шеренга выровняется, резко вскинул руку. – Внимание! Приступаем. Первая «коробка» – шаг вперед! Хорст с трудом сообразив, какая нога, левая, оторвал башмак от асфальта. – Стоять! – прошипели откуда-то сбоку. Башмак вернулся на место. Кого слушать? «Полосатики», кажется, сговорились, недаром на митинге горло драли. Шагнет вперед – того и гляди, придушат. – Повторяю! Первая «коробка» – шаг вперед!.. Никто не сдвинулся с места. Двое попытались, но их крепко взяли за плечи те, что рядом. – Держимся, товарищи! – прошелестело по рядам. – Держимся!.. Циркуль, шагнув ближе, расстегнул кобуру. – Напоминаю! Любое неповиновение будет рассматриваться, как мятеж. В последний раз! Первая «коробка»!.. – Leck mich am Arsch, Scheisskerl! – негромко посоветовал кто-то с правого фланга. «Мертвоголовый» оскалился, вытащил пистолет… 6 – М-мы не сговаривались, – твердо проговорила Гертруда Веспер, – случайно встретились в-в холле. И поспешила закрыть ладошкой левый глаз. – Чтоб-бы не подмигивать, – пояснила. – А то вы, леди Сомерсет, решите, что я н-намекаю. Николас по прозвищу Лейхтвейс стоял рядом с совершенно невозмутимым видом. – Добрый день! – проговорил он, даже не попытавшись улыбнуться, точь-в-точь, как мистер Пирсон. Пэл отступила на шаг: – Заходите! Гостя она ждала лишь одного и слегка растерялась. Не сговаривались, но все-таки встретились. За маленькой и очень серьезной девочкой стоит ее мама, а за Ильзой Веспер – «Структура», еще один игрок на зеленом столе под названием «Европа». Когда все зашли в номер, Гертруда решительно выступила вперед. – Я с Николасом уже д-договорилась. С-сейчас он куда-нибудь спрячется, а мы с вами побеседуем. Очень н-недолго, меня мама ждет. Уже ничему не удивляясь, Пэл отворила дверь, ведущую в бывшую комнату тети Мири. – Прячьтесь, Николас! * * * – Леди Палладия! Я еще м-маленькая, поэтому мне не положено знать, куда в-вы собрались. Но там вы в-встретитесь с Ящерицей, а я хочу передать ей п-привет. Пусть знает, что ее н-не забыли. – А как мне ящерицу найти? – Она очень красивая, умеет л-летать, а зовут ее В-вероника Оршич. Я в-вам даже пароль скажу, чтобы Ящерица вам д-доверяла. – А какие пароли бывают у Ящериц? – «Ария на струне соль». Это переложение второго отделения из оркестровой сюиты № 3, если вы случайно забыли. А если Ящерица не поймет, напомните про п-песню бабочки. – Напомню, Гертруда. А мама тебя ничего не просила передать? – Мама вас не л-любит, но вы, если хотите, в-воюйте с нею сами. Мне война н-надоела. А Ящерицу попросите, чтобы она забрала м-меня с собой. П-плохо здесь. Очень!.. * * * Когда она вошла в комнату, парень по имени Николас стоял возле стола, на котором лежал номер вечерней «Matin» с большой фотографией тети Мири на первой странице. Увидев ее, повернулся, хотел что-то сказать, но Пэл подняла руку. – Не надо! Считайте, соболезнования уже высказаны. Вы ее совсем не знали, а со мной, насколько я помню, о человеческих чувствах говорить бесполезно. Пришли за ответом? Еще рано, окончательное решение не принято. Но я заранее могу сказать, что летающие люди мне совершенно не нужны. Шантажировать меня бесполезно, а девочка Гертруда и не думала о вас просить. Пэл полюбовалась его лицом, и решила, что они квиты. – Что такое радиомаяк? Николас, кажется, растерялся, впервые на ее памяти, и Пэл добавила к счету еще один плюс. – Это… Передающая радиостанция, излучающая радиосигналы, используемые для определения координат. Или для определения местонахождения самого радиомаяка…. По крайней мере, нас так учили. Нужная папка лежала на столе, рядом с газетой. Пэл достала листок машинописи, передала парню. – Это я получила от нашего атташе. Аэродром Лейкенхит в графстве Суффолк. Радиостанцию там закончат оборудовать к сегодняшнему вечеру. Здесь все цифры и прочие премудрости про длинные волны и точность пеленгации. Надо, чтобы вы, Николас, все это внятно разъяснили, только не мне, а тем, кому это понадобится. В глазах белокурого парня вспыхнул огонек. – Могу и сам. Тяжелую машину не посажу, что-нибудь легкое типа «Шторьха», вполне. Пэл задумалась. – А очень тяжелую? В Монсальвате строится летающий аэродром, объект «Polaris». Пока он еще не готов, просто большая металлическая коробка. Но летать все-таки может, там стоят какие-то маленькие двигатели, чтобы передвигаться в космосе. Его нужно посадить в Лейкенхите. Если вы это сделаете, Николас, можете рассчитывать на благодарность Правительства Его Величества. Очень серьезную благодарность! Николас-Лейхтвейс помотал головой. – Н-нет, не смогу. Помочь – да, с тем же радиомаяком, к примеру. Но, леди Палладия! У вас же есть… будет самый лучший эфирный пилот. Она к звездам летала!.. Камешки калейдоскопа с легким хрустом стали на место. – Ящерица! Она же заключенная «боковушки». Вероника Оршич, верно? – Да, Вероника Оршич, мой инструктор, – парень отвечал неохотно, словно сквозь боль. – А еще она – Ночной Орел, диверсант Германского сопротивления. Ее приговорили к смерти за то, что она хотела убить Гитлера. Калейдоскоп вновь рассыпался. Пэл потерла лоб рукой. |