Онлайн книга «Тихий центр»
|
— Я не понимаю этой логики! — кричал Вадим, топя педаль. — Что значит «не надо выпендриваться с рекламой»? Суть рекламы — выпендриться, чтобы привлечь внимание! Или я не прав? Скажи ты! Скажи, ну? — Ну, — Таня улыбалась. — У нашей рекламы особенная стать! Надо уметь выпендриться так, чтобы никто не заметил, что ты это сделал! — А не то что? — Не то тобой заинтересуются специальные органы… — Да за что? За то, что я развиваюсь, даю людям качественный товар и работать им даю? За что? — Вадим, так исторически сложилось. — Да бред это! Ясно? Вы что, не видите, что вокруг тонны бреда? Таня решила молчать. Вадим и без того завелся не по-детски, ему еще машину вести по декабрьской грязи, ему еще весь день работать. Не надо поддерживать его ярость, надо ее сокращать. — Что ты улыбаешься? — Ничего, — а что, Таня улыбалась? Странно. — Что, смешной я? — Нет, нормальный. — Да смешной, смешной, знаю. Приперся со своим опытом на чужой базар. Только, Таня, я думал, что логика — она всюду логика. Таня улыбалась. — Слушай, — Вадим окончательно успокоился. — Я, конечно, рекламу все равно сниму. Мне реклама как двигатель торговли нужна, а не просто так, деньги потратить. Я хотел с тобой посоветоваться… Ничего, что я с тобой советуюсь? Очень приятно. Конечно, ничего! Конечно! — Конечно, ничего! — Ты уж меня извини, я злоупотребляю, может быть. Все чего-то советуюсь, советуюсь… С умным человеком всегда хочется советоваться. Еще приятнее. Таня отвернулась к окну, чтобы не полыхать щеками слишком явно. — Так вот, я хочу в рекламе жену мою снять, Олю. Черт… Ну, а что же тут такого? Вполне оправданное решение. Вадим имеет полное право снимать свою жену. Он даже обязан это делать, если параметры жены позволяют. А Олины параметры еще как позволяют. — Я себя чувствую очень виноватым. Как приехали, с тех пор ни разу даже не говорил с ней толком. Закрутился с этими проблемами. А она у меня девушка молодая чувствительная… Таня кивала, не отрываясь от окна. Было по-прежнему жарко, но уже как-то совсем не так хорошо, как пять минут назад. — К тому же, она у меня актриса, модель, красивая и безработная. Я так сразу сорок зайцев убиваю… И на гонораре экономим, а? — Да, это хорошая мысль, — охотно согласилась Таня. — Очень правильное решение! — Правда? — от печали Вадима и следа не осталось. — Ну, спасибо, друг! Сейчас еще хлопнет ее по плечу. Как друга. Нет, не хлопнул. И на том спасибо. Оля долго набирала Вадима, грязно ругалась, но голос в телефоне настаивал на том, что «абонент не доступен». Грузчики смотрели, Ирина Павловна и Лилия Степановна качали головами. — Ну, блин, несите в другую квартиру тогда! Оля затолкала телефон в карман подальше. — Несите в седьмую! Пусть там стоит, портится, если вам в кайф все заново переделывать! Я, блин, не врубаюсь, на фига с вами договариваться на конкретное время, если вы все равно приезжаете, когда захотите! — Лифт сломался у клиентов перед вами. Руками на девятый тащили… — Да мне пофиг, куда вы там что тащили! Сначала полгода ждешь, пока вы переделаете свою же ошибку, потом полдня, пока довезете! — Так фуру с материалами на границе арестовали! — А пошли вы! — Оля не выдержала, ушла, оставив дверь недостроенной квартиры открытой. Пусть сами заволакивают, ставят, с Вадимом созваниваются. Задолбало! Лилия Степановна немедленно взяла ответственность за установку дивана на себя, помогла грузчикам советом нашла в пустой квартире самый светлый уголок, сгребла оттуда пустые бутылки, которые остались с Хэллоуина. Ирина Павловна по этому поводу отпустила парочку едких комментариев, но как только стало ясно, что есть необходимость в соседской помощи по уборке мусора, — ушла. — Вы, мальчики, все ставьте, а я пока за веничком схожу! И Лилия Степановна, хромая, спустилась к себе, отворила дверь, включила свет в вечно темной прихожей — и едва не лишилась сознания… На протертом диване в гостиной, у всего мира на виду, лежал ее голенький сынок Алешенька и такая же голенькая квартирантка Настя Первая. Лилия Степановна взялась за сердце, потом за косяк двери, потом за висок. — Ой, — сказала Лилия Степановна густым, дрожащим голосом, — о-о-о-ой… Настя Первая подняла голову, взметнув белыми волосами, весело пискнула и начала елозить по дивану в поисках одежды. Алешенька молчал и не двигался. — Алешенька! Алешенька! — Лилия Степановна мучительно долго добиралась до дивана, плакала, останавливалась передохнуть, снова шла. Ей нужно было добраться до белого тела сына, но собственное тело не слушалось. — Это все он! — кричала над ухом Настя Первая. — Это он! Вы знаете, какой он у вас озабоченный! Лилия Степановна знала только одно: она сейчас доберется до Алешеньки и умрет рядом. В этот момент сыночек развернулся на другой бочок и задорно захрапел. Тогда Лилия Степановна несколько подуспокоилась. — Что с ним? Что с ним? — Да спит он! — возмутилась Настя Первая. — Они ж все, эти мужики, спят после секса! — После чего? — нет, умереть все-таки придется… — Да вы так не пугайтесь! — Настя Первая уже намотала на себя какую-то одежду и теперь была деловита и энергична. — Ничего ужасного не произошло, в милицию я на вас подавать не буду! — Какая милиция, Господи? Настя? Что случилось? У меня сейчас сердце не выдержит! — Что случилось? Да то, что должно было! Я вернулась с занятий, а тут — этот маньяк как набросится на меня! Раз — и все! — И что, что все? — Что? — Настя зарделась, как маков цвет. — Изнасиловал! — О! — Лилия Степановна упала мимо дивана и на пару секунд умерла. Пришла в себя оттого, что в нее брызгали водой. — Вы как? Вы там нормально? — Настя… Настя… Что же это такое? — Да ничего, нормальные мужские инстинкты. — Да какой он мужчина? Он ребенок! Ребенок испуганный! — Это он-то испуганный? Вам показать, какие синяки у меня на ляжках! — Прошу вас, Настя, не надо! Не показывайте! Я не могу… Настя устало вздохнула и начала усаживать, а потом и укладывать Лилию Степановну рядом с голым Алешенькой. — Вы мне тут только не вздумайте помирать! — ворчала она, ворочая вялые тела будущих родственников. — Еще столько всего надо сделать, а вы тут помирать решили! |