Онлайн книга «Тихий центр»
|
Осталось только выяснить отношения с Игорем. Оля прошлась кисточкой по лбу, щекам — хороша, даже зареванная. Но так и не решилась позвонить в дверь, за которой прятался Игорь. Вместо этого спустилась вниз, к восточной женщине Алие. Только бы дома была. Дверь открыта, как всегда, и восточная женщина дома. Какое счастье! — Тихо там! — прикрикнула Алия из комнаты. — В кухню иди! Ребенок спит! Оля пошла на кухню, даже не удивилась спящему на полу плотному товарищу. Пусть спит, лишь бы разговаривать не мешал… — А, это ты? — Алия вошла, закурила эстетскую сигарету, ножкой отодвинула спящего. — Что у тебя? — У меня все плохо! — Оля достала свои сигареты. — Все ужасно. — А кому легко? — глубокомысленно заметила хозяйка. — Ему вон только! Колян, вставай! Домой иди, Колян! Колян не шевельнулся. — Я сегодня Митю на рынок отправила, — на всякий случай сообщила Алия. — Младший заболел, надо с ним быть. Ты знаешь, что твоя соседка умирает? — О Господи! — Оля прикрылась ладонью. — Кто? — Светлана Марковна! Рак у нее! Ты не знала? — А, да… Вадим что-то такое говорил… — Жалко человека. Всю жизнь старалась быть великой женщиной, а умирает, как обычный человек. Оле было бы интересно обсудить судьбу Светланы Марковны, но как-нибудь в другой раз. Сейчас ее больше интересовала собственная история. — Алия, помнишь, ты сказала, что нужно устроить праздник, и с Игорем все станет ясно? — Помню. — Я устроила. И что? — А тебе не стало ясно? — Алия прищурилась сквозь дым. — Не стало? — Ну-у-у… — Оля поискала в памяти, — нет. — Тогда дальше сама. — Я и так сама! Алия, если ты что-то знаешь, скажи! Мне ехать надо, а я не могу, пока не узнаю… Ну, пока не узнаю, как он ко мне относится, и вообще… Если хочешь, я тебе заплачу! Алия молчала, улыбаясь стене. В это время лежащий на полу Колян вальяжно расстегнул джинсы и зажурчал струйкой прям на пол. — Колян, скотина! Накурился, свинья, гад! Прекращай! Прекращай немедленно! — Алия вскочила, начала пинать тело, а лужица расплывалась по кухне, как маленькое Желтое море. Оля поспешила покинуть гостеприимный дом и удалиться для размышлений к себе. Только до своей жемчужно-розовой квартиры она не дошла, а зачем-то забралась в недостроенную седьмую. Там упала на пахнущий стройматериалами красный диван, смотрела в цементный потолок и плакала, плакала. И курила, курила. И жалела себя. — Митяй? Хай, это Игорь! — Какой еще Игорь? — Сосед твой из восьмой квартиры! Пить меньше надо! — Да я вообще не пью… целый час! Я на рынке! Тружусь я… А че тебе? — Мне? Ну, как тебе сказать… Вообще, это не телефонный разговор… Я хотел у тебя кое-что купить… Даже не купить, а… — Не, ну я понял, можешь не напрягаться. Приеду, поговорим. А что, совсем тебе херово, да? — Ну, это не телефонный разговор… — Игорь посмотрел на себя в мутном зеркале. — Я так думаю, что мне помирать пора. — Да ну? — развеселился невидимый Митя. — И что так? Исписался совсем? Муза не посещает? Игорь пожалел, что разоткровенничался с человеком, которого не очень-то знает и знать не хочет. Зря он ему все рассказал. — Не по телефону. — Ну да… Лады, до вечера. Тане и Вадиму надели полиэтиленовые бахилы, дали халаты и повязки. Потом они долго шли больничными коридорами, встречая похожих на инопланетян желтых, лысых людей с темными глазницами. Тане было страшно неловко от того, что она, здоровая, вторглась в этот скорбный мир и дает повод его жителям завидовать ей. Вадим был бледен, но спокоен. — Девочка после удаления почки, — рассказывал местный доктор, которому Вадима и Таню представили, как «хороших друзей клиники». — Была нефрома, но вроде как успели вовремя. Сейчас она в реанимации, пока держится температура и давление она дает не очень хорошее. Родители отказались еще в роддоме, памперсов нет, салфеток влажных нет. Обычно родители сами это все обеспечивали. — То есть, нам привезти памперсы и салфетки? — Вадим был ошарашен всем тем, что видел, но старался не терять нить. — Салфетки, памперсы, что-то еще? — Ну, крем можно, а то у нее от датчиков кожица слазит… Что еще… Семью ей поискать надо, а то в детдоме за ней не уследят с таким диагнозом… — Ну, насчет семьи, — Вадим скорбно покачал головой, — это мы вряд ли… — Да? Ну хорошо, мы тут по своим каналам ищем, пытаемся в детские дома семейного типа ее пристроить, но онкологию никто брать не хочет, много возни. Их подвели к окошку, за которым в космически белой палате, на непомерно большой кровати торчал крохотный бугорочек детского пузика. И вокруг провода, трубки. — Сколько ей? — Таня не смогла говорить нормальным голосом, перешла на шепот. Господи, если даже такие крошечки должны умирать… — Десять месяцев. Вы когда памперсы будете брать, ищите дышащие, а то у нас в блоках тепло, чтобы не прела. — Да, конечно, — Вадим тоже не мог оторваться от картинки за стеклом. — Конечно, да… Завтра привезу все, что надо, а вы запишите мой телефон, звоните, если ей что-то еще понадобится! — И мой! — заволновалась Таня. — И мой! — А вы муж и жена, да? — вдруг спросил доктор. — Нет? У вас номера похожие! Назад ехали молча, не могли никак найти вход в старую жизнь, в свое измерение. Так и остались скользить между двумя реальностями. Таня видела, что Вадим колоссальным усилием воли удерживает машину на своей полосе, и сама была абсолютно безразлична к тому, что с ней сейчас происходит. Если где-то рядом абсолютно легитимно происходит смерть детей, значит, нет смысла ждать справедливости и придерживаться правил. Правила не работают. — Так, все! — Вадим решительно набрал номер. — Мне надо сегодня хорошенько выпить, или я кого-нибудь загрызу! Он долго набирал номер, наконец, связь прорезалась. Табло громкоговорителя нарисовало строчку «Оленька». Таня снова отвернулась, чтобы не подсматривать семейный разговор. Но подслушать пришлось, связь-то громкая, как ни крути. — Ну? — спросил усталый Олин голос. — Оля, как дела? — Тебе правду? — Желательно! Оля по-матросски выругалась. Вадим быстренько посмотрел на Таню — слышала ведь, неудобно, хотя… — Есть предложение сходить вечерком куда-нибудь, а то я сегодня задымлюсь! День такой, засада… Оля молчала. |