Онлайн книга «Дикий берег»
– Я только говорю, чтобы ты не связывался с этими из Сан-Диего у наших за спиной. Кто их знает, чего им на самом деле надо. – Она помолчала и добавила: – Генри пробовал сказать тебе то же самое. – Генри! Он побывал на юге, зазнался и вместе со всеми учит меня, как мне жить. – Ничему он тебя не учит. Просто высказал, что думает. С каких это пор он не имеет на это права? – Ну, не знаю… Дело не в Генри. Я смущенно заерзал за своим деревом. Мне не понравилось, что они заговорили обо мне: судя по тому, как они произносили мое имя, они почувствовали мое присутствие. Сейчас они меня найдут, и выйдет, будто я за ними шпионю, хотя я всего-то хотел немного побыть один. Я не желал подслушивать, не желал ничего об этом знать. Хотя… это было правдой лишь отчасти. Во всяком случае, я не двинулся с места. – Так в чем дело? – спросила Кэтрин обреченно и немного боязливо. – Дело в этой дурацкой жизни, в этой дурацкой долине. Отец командует мной как хочет. Я не могу больше этого выносить. – Я не знала, что тебе тут так плохо. – Да не о том я, Кэт. Дело не в тебе. – Не во мне? – Не в тебе! Ты лучшее, что у меня здесь есть, сколько раз можно повторять. Но разве ты не видишь, я тут, как в ловушке, вкалываю на отца. Это не жизнь! Мир закрыт для меня! И кто меня здесь держит? Японцы! И вот появляются люди, которые хотят сражаться с японцами, а нам не дают им помочь! Мне тошно! Я должен это сделать, должен помочь им, как ты не понимаешь? Может, на то, чтобы освободиться, уйдет вся моя жизнь, может, и жизни не хватит, но, по крайней мере, я буду знать, что посвятил жизнь чему-то стоящему, а не заботам о собственном брюхе. Сойка села на ветку у меня над головой и оповестила Стива и Кэтрин о моем присутствии. Они не слушали. – Значит, здесь ты только заботишься о собственном брюхе? – спросила Кэтрин. – Нет, черт, ты меня не слушаешь. – В его голосе сквозило раздражение. – Еще как слушаю. И слышу, что жизнь в долине тебя не устраивает. А значит, я тоже. – Я говорю тебе, что это не так. – Словами дело не поправишь, Стив Николен. Думаешь, можно месяц за месяцем вести себя по-свински, а потом сказать «нет, это не так», и все плохое куда-то денется? Такого не бывает. Не помню, чтобы она когда-нибудь говорила таким голосом. Разъяренным – я слышал ее разъяренный голос много раз, но в сравнении с теперешним бешенством то было ласковое воркование. Я даже испугался. Я не желал слышать этот голос. Испуг сделался сильнее любопытства, сильнее уверенности, что я сижу на своем законном месте, и я как дурак пополз на четвереньках прочь. Что, если бы они увидели меня сейчас, когда я, чтобы не выдать себя хрустом, убирал с дороги сучок? Я мысленно ругался на чем свет стоит. Когда их голоса (они продолжали спорить) сделались неразличимы, я встал и уныло поплелся прочь. Кэтрин ругается со Стивом – чего ждать дальше? За пережимом река разливается и петляет, образуя среди лугов извивистые протоки. Здесь легче путешествовать на каноэ, и я, пройдя немного, сел и стал смотреть, как вода втекает в затон и вытекает из него. Под нависшим берегом играла рыба. Ветер по-прежнему шептал в кронах, но я, как ни вслушивался, не мог вернуть недавнего успокоения. Под ложечкой снова лежал комок. Иногда чем больше пытаешься успокоиться, тем хуже. Я посидел еще, потом, чтобы отвлечься, решил проверить силки, которые Симпсоны поставили на краю пойменного луга. В один из силков попался хорек. Он полез за кроликом, угодившим в тот же силок прежде, и все его жилистое тельце запуталось в ремнях. Когда я подошел, он последний раз дернулся, взвизгнул и оскалился. Он смотрел с ненавистью даже после того, как я палкой переломил ему шею – или мне так показалось. Я вытащил обоих зверьков, заново насторожил силок и повернул к дому, неся тушки за хвосты. Предсмертный взгляд хорька никак не шел у меня из головы. Возле реки я вспомнил, как старик пытался снять дикий улей с невысокого эвкалипта на южном склоне холма. Его зажалили, он выронил рубашку, в которую завернул улей, и разъяренные пчелы загнали нас в реку. «Это все ты», – ругался он, когда мы плыли к другому берегу. Солнце садилось. Вот и еще день прошел, и все осталось по-прежнему. За изгибом река сужалась, образуя череду невысоких перекатов, и здесь я наткнулся на Кэтрин – она одиноко сидела на берегу, бросала в воду веточки и смотрела, как их уносит течением. – Кэт! – окликнул я. Она подняла голову: – Хэнк, что ты тут делаешь? Она взглянула вниз по течению, может быть, высматривая Стива. – Да так, ходил прошвырнуться за каньоном, – сказал я. Показал тушки. – Проверил Симпсонам силки. А ты? – Я – ничего. Просто сижу. Я подошел ближе. – Чего-то ты невеселая. Она взглянула удивленно: – Разве? Мне стало стыдно притворяться, будто я читаю ее мысли. – Чуть-чуть. – Ладно, ты, наверно, прав. Она кинула в воду еще веточку. Я сел рядом с ней и тут же возмутился: – Да ты на мокром сидишь! – Да. – Хочешь сказать, не велика важность. Она глядела вниз, на воду, но я видел, что глаза у нее красные. – Так что стряслось? – спросил я и снова устыдился своего двуличия. Где я такому научился, в какой из Томовых книг вычитал? Несколько веточек проплыло через перекат и унеслось по течению прежде, чем она ответила: – Да все то же самое. Я и Стив, Стив и я. – Вдруг она обернулась ко мне: – Ох, – сказала она дрожащим от бешенства голосом, – как-нибудь отговори Стива от идеи помогать южанам. Он это делает назло Джону, а при теперешних их отношениях, если Джон узнает, заварится такая каша – не расхлебаешь. Он ему не простит… не знаю, что будет. – Ладно, – сказал я, кладя руку ей на плечо. – Постараюсь. Что смогу, сделаю. Не плачь. Мне было страшно видеть ее слезы. Я-то, дурак, думал, что это невозможно. В отчаянии я сказал: – Слушай, Кэтрин. Ты же знаешь, он меня сейчас ни в грош не ставит. Давеча, когда он попер на отца, а я его схватил, так он меня чуть не ударил. – Знаю. Она встала на четвереньки, наклонилась над речкой и макнула голову в воду. Сзади на штанах, где она сидела на мокром, остался большой грязный след. Вытащила голову, отплевываясь и отдуваясь, встряхнулась по-собачьи. Брызги полетели на меня и в воду. – Эй! – крикнул я. Пока она была в воде, я собирался сказать: слушай, я ничем не могу тебе помочь, я повязан со Стивом одной веревочкой… Но, глядя ей в лицо, не отважился… не сумел. По правде говоря, я не мог сказать ничего – как ни скажи, кого-нибудь из них да предашь. |