Онлайн книга «Превышение полномочий»
– Чиновник сыскной полиции Кунцевич, – представился Мечислав Николаевич. – Вы тут какими судьбами, ваше высокоблагородие? – Мы пришли арестовать здешнего жильца, некоего Лисицына. Встретили вооруженное сопротивление, должны были ответить. А вы что тут делаете? – Мы тоже пришли по его душу. Разыскиваем в связи с недавним разбойным нападением на кассира завода Нобеля. – Ах, вот оно что. Теперь я понимаю причину агрессии этих господ. А то, право слово – недоумевал: мы Лисицына хотели забрать совсем по пустячному поводу. – Удалось кого-нибудь задержать? – Живым, к сожалению, никого. Трех бандитов мы уложили, среди них и Лисицын. Нескольким удалось бежать. Мои люди погнались за ними, но надежд на то, что эта погоня окончится успешно, я не питаю. Кунцевич покосился на дом: – Обыскивать кто будет? – Ну, разумеется, станем искать сообща. Вы – то, что вас интересует, мы – то, что нас. А интересует нас различная противоправительственная литература-с. Прокламации, книжонки, ну и так далее. Если кто-нибудь из ваших людей нечто подобное обнаружит, дайте знать, будьте любезны. – Слушаюсь. Скажите, а имя Трофим Чуйков вам по службе незнакомо? – Чуйков? Трофим? Нет, не припомню. Впрочем, могу и соврать – всех их не упомнишь – сейчас нигилистов-социалистов всяких развелось, как собак нерезаных. Вы направьте нам официальный запрос, я лично посмотрю. Приступили к обыску. Дом, состоявший из сеней и двух комнат, осмотрели за час – богатством обстановки он не отличался. Вдоль стен одной из комнат протянулись простые деревянные нары, на которых лежали набитые соломой тюфяки, смятые одеяла и подушки. Кунцевич насчитал шесть спальных мест. В другой комнате, служившей кухней, помещалась хозяйка – мать Ильи Лисицына. Сейчас убитая горем женщина выла, зажавшись в угол. Нашли три черных косоворотки и одну красную, тирольскую шляпу с пером, широкий пояс желтой кожи, несколько фуражек и шляп, совершенно новый мужской костюм. Окно, выходящее из кухни в соседний двор, было распахнуто настежь. В карманах убитых нашли несколько мятых десятирублевых кредитных билетов, но никаких документов при них обнаружено не было. В печке отыскали обгорелый лист плотной бумаги, явно вырванный из какой-то книги. На листе кто-то делил в столбик 48387 на 7. Кунцевич бережно спрятал лист в папку: «Интересно, а пятьдесят тысяч куда они дели? Остальные поровну, значит, поделили, по-братски. Троих покойничков мы имеем, стало быть, найти надо еще четверых. И пятого, которому основной куш достался. Проклятые охранники, все карты мне спутали! Ищи теперь их, свищи. И денег нет…» Никакой противоправительственной литературы в доме найдено не было. Мечислав Николаевич подошел к стоявшей около русской печки кадушке с водой, снял с вбитого в стенку гвоздя железную кружку, недоверчиво ее осмотрел, сполоснул, вылив воду прямо на пол, наполнил до краев, с наслаждением выпил и велел надзирателю Альбицкому писать протокол. На другой день в прозекторской клиники баронета Вилле провели опознание. Увидев, что страшные налетчики мертвы, свидетели осмелели, уверенно признали в них разбойников и вспомнили много ранее начисто забытых деталей происшедшего. Но розыску это не помогло. Не помог и ответ на запрос в Отделение по охранению общественной безопасности и порядка, который тоже пришел удивительно быстро – на третий день. В нем сообщалось, что никакими сведениями о Трофиме Чуйкове Отделение не располагает. Чуйков как в воду канул. Глава 4
Часов около двенадцати ночи 10 мая в дежурной комнате первого полицейского участка Петербургской части раздался звонок. Дежуривший околоточный надзиратель Малеванный поспешил к телефону. – Полиция! – пробасил он в трубку. – С вами говорит ротмистр Толмачев из охранного отделения. – Слушаю, господин ротмистр! – Его превосходительство господин градоначальник приказал немедленно прислать четырех городовых на угол Кронверкской и Большой Ружейной, да пусть поспешат, извозчиков возьмут! – Слушаюсь! Малеванный побежал к приставу. Через две минуты из участка выскочили четверо подчасков, остановили две извозчичьи пролетки и велели недовольным «ванькам» гнать что есть мочи. Едва дрожки остановились у строящегося дома номер 11 по Кронверкской, к городовым подошел жандармский офицер в летнем белом кителе с погонами ротмистра. В руках ротмистр держал объемистый портфель. Городовые вытянулись в струнку и взяли под козырек. – A где же надзиратель? – грозно спросил жандарм. – Не могу знать, вашескородие, – отрапортовал старший городовой. – А только надзирателю явиться приказа не было. – Как же не было? Я же лично приказ передавал! Болван ваш дежурный околоточный! Черт-те что, а не полиция… Эх, ждать уже недосуг, придется без него. Вы трое – садитесь в те дрожки, а мы с тобой поедем, – сказал ротмистр старшему. Проехали буквально сто саженей и остановились у ничем не примечательного дома. Толмачев выскочил из дрожек первым и стал объяснять сгрудившимся вокруг него городовым их задачу: – Сейчас, братцы, мы с вами одну квартирку обыщем. Там живет некий Бухштаб. По нашим сведениям, он причастен к сбыту фальшивых денег. Револьверы у всех есть? – Так точно! – нестройно ответили городовые. – Приготовьте оружие, братцы, у этого Бухштаба тоже шпейер [57] может быть. А вы здесь ждите! – приказал жандарм извозчикам. Правоохранители направились к запертым воротам, и ротмистр решительно задергал звонок. Дворник явился неожиданно быстро и, увидев людей в форме, стал торопливо отпирать калитку. – Давно здесь служишь, братец? – спросил у служителя совка и метлы Толмачев. – Опосля Троицы четвертый год пойдет, вашескородие, – отвечая, дворник вытянулся во фрунт. – Хорошо. Знаешь такого Бухштаба? – Дохтора? Знаю-с. – А не дает ли он тебе по праздникам денег? – Как не дает? Дает! Дык это ж спокон веку так полагается, чтобы которые, значит, жильцы угощали дворников-то по праздникам. Да и он и без праздников дает, хороший барин. – Хороший, говоришь? Ну-ну. А не случалось ли тебе замечать между деньгами, что дает доктор, фальшивых монет? – Фальшивых? – дворник аж отпрянул. – Никак нет, вашескородие, не было такого! – Не было, говоришь? Хорошо, мы это проверим! А сейчас пойдем вместе с нами, понятым будешь. – А куда пойдем? – К доктору, дубина! |