Книга Империя Машин, страница 63 – Кирилл Кянганен

Цепи служили балансирами. Тогда архитекторам и в голову не приходило, что их зальет водой, а океан заселит сушу. Стагмин «завизжал», бурлящее море сотрясало их малюсенькое судёшко, волны разбивались о цепи, образуя нескончаемый противоестественный стон. Вокруг острова Цепей «прижился» пояс из подводных вихрей. Плывучие блоки стен между цепями швыряло как пластмассовые игрушки. Неизвестный затолкнул Амалию в каюту, когда на палубу Рыболова обрушилась волна, смывшая в море пол мачты. С полок попадали сумки и их содержимое.

— Ты точно уверен, что твои друзья там? — прошептала она с ужасом, прячась в его объятьях.

От натуги прохрустывали лопасти в турбинах гидродвигателей. Внезапно грохот стих. Держась за разбитый лоб, Неизвестный поднялся на ноги, и шатающейся походкой вышел на палубу. Амалия же устраняла проделанный стихией бардак. Стагмин «потрепало», но он «дышал», попискивая мышкой. Неизвестный спрятал его в плаще — пусть отлежится.

По мере того, как они приближались к стенам, вырисовался проход.

Сорокаметровый в высоту замок с отверстием для невероятных размеров ключа, через который постоянно шныряли маленькие лодочки.

Замок покачивался, то полностью погружаясь в воду, то вылезая из нее.

Она даже и представить себе не могла, что будет, если они заплывут туда, и он начнет идти вниз.

— Только так, ты… вы знали?

— Я жалею, что тебе показал, хотя не показать было бы грубой ошибкой. Помнишь старика? Он мог брести сюда.

— Кто они — Вестники?

— Понятия не имею. Альфредо оговорился раз о Страннике, обходящем миры по звездам. Я видел эти рисунки.

— Человек, шагающий по звездам?

— Амалия, это вымысел.

— Но старик был реален!

— Он болел.

— Тебе не знать наверняка, и ты поверил в то, что он Вестник.

— Я многому верю, поэтому мы здесь, а не в Рокмейнселле или вольных островах.

Кремниевые холмы рядом с видневшейся башней, оказавшейся маяком, приближались, принимая все более дикий облик.

— Раньше этот остров находился под водой, а зачем маяк? Безусловно причина была, — сказал он прожевывая хлеб.

Амалия соскользнула со скамьи.

Прошло два часа, прежде чем они проплыли замок и завернули в сторону от бьющих светом прожекторов на стенах города.

Изнутри он походил на небольшой старинное укрепление с невысокими стенами.

Три прожектора у кривой каменной ограды бурили пространство перед собой, и часто натыкали свои носы на уродливый водяной ход.

Винты Рыболова завязли в какой — то кипящей зеленой жидкости, от которой ужасно воняло, и Неизвестный разобрал лавку на четыре шеста.

— Удобно, когда всякий элемент катера — конструктор.

Он тряхнул шест и тот разложился, увеличившись в пять раз.

— Иди в каюту, если не хочешь промокнуть — сказал он, раздеваясь.

Девушка смутилась, а Неизвестный уже стоял голый подавая ей плащ, ножны и белье.

Амалия заперлась в каюте и смотрела в темноту. Она ощущала, как катер просаживался под давлением воды, как она омывает его, спихивая радиоактивную пыль.

Треск. Она вздрогнула. А рисунок разошелся по всему стеклу.

С помощью шеста он подогнал судно к камням, около невысокого порога, и спрятал его за водопадом.

Спрыгнув с кормы он поранил ступни обломками сталактитов, намешанных со щебнем. «Холодновато». Придерживаясь за выступающие кристаллы, он прошел под водопадом и убедился, что их не заметили.

Пока.

Лодочки у цепей кружили, стягивая на кормы дырявые сети, кои подбирали одетые в дырявые вехи, рыбаки. Затем они подбирались к буйкам, и течение само приволакивало их до берега.

Подводные течения на всем океанистом материке могли доставить небольшое судно вплоть к подходам Остермола. Но при условии, что размер судна не превышал ширину канала.

Да и стоило бояться не масштабов подводных вод, для которых были созданы турбинные двигатели на сжатой воде, а вздымавшихся с Мерзлых Земель, волн, где под резким перепадом температур таяли ледники и сходили снежные лавины.

Он помог Амалии перелезть на сушу и одевшись в Дозорные Плащи, они без проблем и дискомфорта пробрались через водопад. Устойчивые к влаге, те даже не намокли, и Амалия чувствовала, как облегающая материя вибрирует, сбрасывая капли воды. Ей было жарковато. Неизвестный и того разоделся — на рубаху два плаща: Дозорный и Тайн.

Она заметила, как он устал.

— Там влажно — сплюнул он слизь и прокашлялся. Простуда, ничего особенного.

Амалия осмотрела остров. Отвесный каменистый берег, срывающийся в пучину, хруст ржавеющих цепей… Городские стены где — то вдалеке, за утесистой половиной.

— Мы ждем кого — то?

— Почти.

Неизвестный нервничал.

— Прожекторы активировались не по плану.

«Неужели их засекли? Но тогда Рыболова бы пустили ко дну залпом из пушек. В следующий раз они поплывут на почтовом корабле или дирижабле, как он и хотел изначально».

Он надавил подушечками пальцев на виски. По ним прошелся золотистый разряд, и он расслабленно зажмурился.

— Я мечтал увидеть растущую луну — произнес Неизвестный, оглядывая констелляцию точек, чудившихся подвешенными за веревочки к клейкой ленте неба.

— Непременно увидите — заверила его Амалия.

Он с сожалением посмотрел на нее. Ее зрение не так остро, для нее нет звезд. Неизвестный поднял заросший мхом камешек и протер его — на них писались имена усопшим. Так живые давали знать о том, что они помнят.

Он помнил?

— Вероятно, Гийом не придет. В таком случае, справляться будем сами. Надо разгрузить Рыболова, не то затонет.

На выкладывание и перетаскивание вещей ушел остаток ночи и начало дня.

Большую часть времени Амалия передавала ему вещи, а он упаковывал их и перебрасывал. Они практически собрались.

— Мы выступаем ночью — остановил он ее.

Ей столько труда и сил потребовалось чтобы перепаковать все вещи, а сейчас он говорит ей: подождем?

— Но ночью идти опасно — возразила она.

— Это довод? Или закрепившийся атавизм, страх пред темнотой, наполненной чудищами?

Возразить она не смогла.

— Ночью среди людей безопаснее. Поверь. Уличные бандиты и грабители нам не страшны. Гораздо опаснее попасться на глаза страже, инспекции, просветителям, и в особенности протекторам. «Вы с ними разве не справитесь?» «Их способности уникальны, — он поднял руку и почесал нос, — как и люди».

С городских стен и башен запустили граммофоны с длительной речью, прокатившейся по морю, о соблюдении режима посещения улиц.