Онлайн книга «Ева»
|
– Миноносец только что вышел из гавани, – сообщил Фалько. – Через три часа снимется и «Маунт-Касл». Ева молчала, не сводя с него пристального взгляда убийцы. Поначалу она не понимала. Потом моргнула и хрипло простонала, как загнанный зверь. Фалько убедился, что в кофейнике еще остался кофе, и наполнил чашку Паука. Достал из своей упаковки две таблетки кофе-аспирина и вернулся к кровати. – Прими, – сказал он, когда она вновь отвернула лицо. – Легче станет. И после нескольких попыток ему удалось настоять на своем. Ева позволила Фалько всунуть таблетки в рот – он сделал это осторожно, с ладони, оберегая пальцы, – и запила лекарство большим глотком кофе. Фалько вышел на минутку и, вернувшись с кувшином воды и полотенцем, присел на край кровати. – Давай-ка я тебя умою. А то смотреть жутко. Намочив полотенце, очень осторожно он стер запекшуюся кровь и грязь. Потом обработал кровоподтеки. – Могло быть хуже. Ева не разжимала губы. Молчание длилось довольно долго. Фалько поставил кувшин на пол. – Сигарету? Она качнула головой. Не сводя с него глаз, дыша медленно и трудно. Потом спросила: – Что ты сделаешь со мной? Голос ее был таким же хрипловатым, как недавний стон. Севшим от страданий и усталости. Фалько пожал плечами: – Да ничего такого особенного. И окинул ее долгим задумчивым взглядом. Фалько тоже устал. – Все уже сделано. И переменить ничего нельзя. Он протянул руку, чтобы отвести в сторону слипшиеся пряди, закрывавшие ей глаза. На этот раз Ева не отстранилась. – А я? – вымолвила наконец она. Фалько, не убирая руку, рассматривал лежавшую перед ним женщину. – Не знаю, – сказал он. Потом подумал и повторил: – Не знаю. Ева перекатилась на спину, легла, уставилась в потолок. – Кирос спрашивал о тебе, – сказал Фалько. – О вас троих. – Ты говорил с ним? – Не так давно. – И рассказал, что случилось ночью? – Ничего я не рассказал. Он и сам все понял. Ева по-прежнему смотрела в потолок. – По крайней мере, не будет думать, что я дезертировала. – Да он и не думал. Ты не из тех. – Как я жалею, что не смогла убить тебя ночью. – Да, я знаю… Знаю, что жалеешь. Фалько поднялся. Ему стало жарко в плаще, который он так и не снял. Внезапно он понял, что будет делать, и ухмыльнулся про себя. Снова наклонился над Евой, перекатил ее на бок и освободил ей руки. Она глядела на него с удивлением. – Не составишь ли мне компанию? – Куда ты собрался? – В порт. Ева вставала медленно, с трудом. Потерла занемевшие кисти и запястья с глубокими следами от проволоки. Фалько отступил на шаг, покуда она старалась и не могла подняться – это усилие оказалось непосильно для омертвевших мышц. И Фалько снова приблизился, подхватил ее. Она не противилась. – Идти можешь? – Могу. И брюки, и куртка после ночной схватки были порваны и выпачканы в грязи. Фалько переложил пистолет в карман пиджака, а плащ накинул на плечи Еве, поглядевшей на него недоуменно. Нижнюю часть медины по-прежнему окутывал туман. Ева и Фалько шли рядом, слушая сдвоенное эхо шагов, и не произнесли ни слова, пока не добрались до улицы Марин вдоль той части стены, которая шла к порту. На самых узких улочках они иногда соприкасались локтями, и тогда Ева тотчас резко и напряженно отдергивала руку. Рукава застегнутого доверху плаща она подвернула, а на голову набросила шелковую косынку, завязав концы под подбородком. Над входом в здание таможни горел фонарь, и при его свете Ева обернулась к Фалько: – Чего ты хочешь? Она все замедляла шаги и вот совсем остановилась. Фалько стало холодно. Он поднял воротник пиджака, сунул руки в карманы. – Любопытство свое тешу. Она смотрела на него выжидающе. – Мне любопытно. – Что любопытно? – Не что, а кто. Ты. Она на миг смешалась. Хотя, похоже, растерянность не покидала ее с той минуты, как Фалько размотал проволоку, стягивавшую ее кисти. – Ты что – дашь мне подняться на борт «Маунт-Касл»? Она была явно ошеломлена, словно до нее только что дошел смысл происходящего. И она ожидала чего угодно, но не этого. Фалько в ответ лишь молча взглянул на нее. – Зачем ты это делаешь? Чего ради? Тут Фалько смастерил одну из своих фирменных улыбок, где в равных долях содержались лукавство, милота и неприкрытая жестокость. Улыбку, благодаря долгому навыку доведенную до полного совершенства. Одну из тех, за которую иные – и даже многие – мужчины отдали бы жизнь, а иные – и даже многие – женщины отдались бы не сходя с места. – Die letzte Karte, – сказал он. – Помнишь? Потому что последней картой играет Смерть. От того, что туман окружил фонари в порту радужными нимбами, полумрак приобрел сероватый оттенок. Фалько и Ева медленно шли по влажному молу к «Маунт-Касл» – на фоне более светлого неба темнели его очертания, обозначенные бортовыми огнями. Наконец оба остановились у рогаток, перекрывавших проход. В двадцати шагах, возле деревянной караульной будки прохаживались жандармы международной полиции в шинелях и с винтовками на ремне. – Вот он, твой корабль, – сказал Фалько. Ева смотрела на него в полумраке. Точнее говоря, изучала так пытливо, словно видела впервые. – Дашь мне подняться на борт? – все еще не веря, спросила она. – Дам все, что захочешь. Что еще мне с тобой делать? Она, кажется, всерьез задумалась над его вопросом: – Можешь еще убить, как предлагал твой подручный. Фалько рассмеялся сквозь зубы почти весело: – Ничего от этого не выиграю. – А от того, что отпустишь на свободу врага? Не надо считать меня буржуазной дамочкой, которую случайно занесло в ряды рабочих. Я сотрудник советской разведки: гляди, как бы твое начальство не потребовало с тебя отчета. – С моей преступной фашистской кликой я легко договорюсь. Сама знаешь… Лицо ее было угрюмо и непроницаемо. Она склонила голову набок. Потом снова вскинула: – Зачем ты это делаешь? – Я уже сказал. Какой прок от того, что ты умрешь? – Кто не умер сегодня, завтра пойдет в бой. – Это допустимый риск. Но маловероятный. Если взойдешь на борт, сомневаюсь, что увидишь рассвет. |