Онлайн книга «Стальное поколение»
|
И тут — в немного прояснившуюся от винных паров голову Хвостикова пришло — это же и есть его шанс! Если они сейчас быстро и четко возьмут этого… — неизвестно какого — то он продемонстрирует и свою нужность и полезность, и четкую работу резидентуры! А для этого — он должен идти на захват лично! Вбежал Дима. — Пансион, одиннадцатый аррондисман… Рафаэль Рафакович нахмурился еще больше. — Почему не отель? Дима пожал плечами. — Не знаю. Экономит, наверное. Одиннадцатый аррондисман был не лучшим районом Парижа [135]. — Надо его брать! — с энтузиазмом сказал Хвостиков. — Дима… — сказал Рафаэль Рафакович — возьми машину, разузнай, что к чему. И позвони сюда… — Нет. Берем его сейчас — сказал Хвостиков — как раз к рейсу поспеем! Запихнем его в самолет — и дело сделано. О том, когда из парижского аэропорта Шарль де Голль отходит советский самолет — Паша Хвостиков знал хорошо, потому что пилоты Аэрофлота этим рейсом привозили черный хлеб и водку. Еще они привозили золото и якутские алмазы, но Пашу это уже не касалось… Рафаэль Рафакович вздохнул, но спорить с «резидентом» не решился. Встал со своего места, пошел к сейфу за пистолетом… * * * Пистолетов у советской группы захвата было два. Паше Хвостикову пистолет не доверили по причине его тяжелого состояния… Советская группа располагала приличным Рено-25 в хорошем состоянии, для резидентуры пользование такими дорогими машинами было редкостью — но это была машина третьего секретаря посольства, которой он пожертвовал в пользу скорейшего завершения дела. Разведчики сели вперед, сам третий секретарь ввалился назад, пытаясь как можно быстрее прийти в себя с помощью минеральной воды Эвиан. Утренний пик пробок уже прошел, поэтому ехали относительно свободно и быстро, даже с учетом того, что длинный, тяжелый Рено-25 — совсем не то, что нужно для передвижения по Парижу. Как только отъехали от посольства — выяснилось, что в спешке забыли прихватить наручники. Но решили не возвращаться… Потратив больше часа на дорогу, советская группа, наконец, добралась до нужного адреса в одиннадцатом аррондисмане. Когда то давно, в начале века это было достаточно приличное место, судя по двух и трехэтажным домам. Но после второй мировой — в опустевшие квартиры вселились цыгане и всякая шушера — а потом, по мере отступления Франции из своих колоний стало совсем плохо. Теперь — матово-желтые стены домов, чем-то похожих на дома сталинской архитектуры — были разрисованы самыми разнообразными граффити, в магазинчиках на первых этажах домов стояли стальные ставни, а владельцы охотно принимали краденое, а по ночам тут было так опасно, что даже проституток на панели не было… Рено-25 припарковался у тротуара. Тусующиеся на углу с магнитофоном подростки старшего школьного возраста злобно посмотрели на длинный, темно-синий седан, припарковавшийся у тротуара. Здесь такая машина была призывом к классовому насилию… — Это здесь? Дима опустил окно, высунулся. — Номер этот. — А где вход? — Вон там, сбоку… кажется. Рафаэль Рафакович посмотрел на часы. — Наверное пустышка. Но давай узнаем. Сколько еще у него… — Пять дней… — Хорошо, пошли… — А я… — подал голос Паша Хвостиков. Рафаэль Рафакович мысленно выругался. — Пересаживайтесь за руль. Как увидите нас — развернете машину и подгоните к самому тротуару. — Есть! На ж… шерсть, б… Двое советских разведчиков вышли из машины. Любой офицер СМЕРШа, видя такую подготовку силовой операции, такое вооружение, экипировку и подготовку исполнителей — покрыл бы того, кто это все устроил последними словами. Но, увы… советская разведка уже давно не походила ни на СМЕРШ ни на НКВД тридцатых. Больше всего — советские разведчики опасались провокаций местной контрразведки, из-за которых их могли отозвать на родину или депортировать — что закончилось бы пожизненным лишением пропуска на загнивающий капиталистический запад, зарплаты в чеках, возможности купить и ввезти в СССР иномарку и многих других таких приятных привилегий. Были и другие — но мало, а в престижной Западной Европе — почти ни одного. Они прошли в вонючий проулок и Рафаэль Рафакович дернул за ручку обшарпанную дверь. Она поддалась. Внутри — типичный интерьер дешевого французского отеля. Коврики, мебель, радиоприемники, стойка портье из потемневшего дерева… Из какой-то двери за стойку вышел пожилой француз. Подслеповато глянул на них. — Я вас слушаю, месье. — Полиция… — сказал Рафаэль Рафакович, хотя не имел ничего, похожего на полицейское удостоверение. Мы ищем одного человека, по нашим данным он находится в вашем отеле. Зарегистрировался как Гарик Бабаян, но мог и под другим именем… Портье полистал засаленный гроссбух, куда он теоретически должен был вписывать номера постояльцев. Пахло несвежей пищей… ну и дыра, прости господи. Впрочем — советские командированные и в более мерзкой дыре поселятся, только бы сэкономить валюту на покупки. Видимо, портье решил не наглеть и не связываться с полицией. Наверняка — при желании полицейские могли найти в отеле много всего интересного. — О да, месье комиссар. Гарик Бабаян, все верно. Такой тихий месье… Рафаэль Рафакович бесцеремонно подвинул к себе книгу учета, посмотрел. — Он сейчас здесь? Портье глянул назад. — Ключей нет. — Ведите… По скрипучей лестнице — они поднялись на второй этаж. Портье показал комнату. Рафаэль Рафакович толкнул его назад, показал Диме. Тот — не вставая перед дверным полотном — постучал… После третьего стука — дверь отворилась. Дима, знающий [136] — моментально понял, что это сам Бабаян. — Товарищ Бабаян? — спросил он официальным тоном. — Да. А в чем дело… — Прошу проехать в посольство. Срочный разговор, заказан на двенадцать. Мы уже опаздываем… — Разговор? — не понял Бабаян? — Да, с Москвой. Портье при слове «Москва» — и совсем утух. Бабаян пригладил волосы. — Хорошо… — Мы ждем, товарищ Бабаян. Разговор очень важный… |