Онлайн книга «Стальное поколение»
|
* * * — Это они? Старый, «носатый» Мерседес с высоким решетчатым кузовом… наращенные борта и разрисованный какими-то примитивными сюжетами брезент — медленно ковылял по расстреливаемой навылет улице, тарахтя изношенным мотором. Он, наверное, был выпущен в семидесятых, сначала походил лет десять по отличным германским автобанам — а потом был угнан или продан сюда как корова на бойню. И судьба его — вряд ли была легкой, судя по пулевой отметине на лобовом стекле прямо напротив пассажирского сидения. Николай посмотрел в прицел винтовки. — Они. — Тогда пошли? — Пошли, брат… Иншалла пронесет. — Иншалла… — машинально повторил Николай. Он не был верующим… но в бою неверующих нет. И первое, что пришло ему в голову, пока он смотрел в прицел снайперской винтовки, пытаясь разглядеть прыгающий номер грузовика — это арабское «Иншалла». Если так будет угодно Аллаху… Подождав, пока Мерседес приблизится — Самед махнул белым платком из развалин. — Пошли, брат… Когда машина поравнялась с тем местом где они были — они бросились навстречу машине. Скорость была совсем небольшой… чьи-то руки — помогли им забраться под тент. Там было шумно, все громыхало, пахло выхлопными газами… и Узи с длинным, толстым, обмотанным тряпкой глушителем смотрел на них. — Wer bist du? Лязгающий голос истинного арийца. — Ich heisse Nikolai — ответил Николай, вспоминая давно забытые обороты, которые он учил в языковой спецшколе, готовясь к карьере в МИДе — а ты кто такой? Немец опустил автомат. — Добро пожаловать, камрад Николай — сказал он на-русском — я учился в Балашихе, там же где и ты. Он с тобой? — Да. Его зовут Самед. — Кто он? — Друг. Сирийский коммунист. Немца такой ответ удовлетворил — он показал стволом на прыгающие доски кузова. — Садитесь. Скоро приедем. Русским он владел хорошо. — Не боишься ездить в такое время по городу? Немец отрицательно покачал головой. — Чему быть, тому параллельно. Николай улыбнулся, присаживаясь и кладя на колени винтовку, чтобы не било об пол. — Да, камрад, теперь я верю, что ты учился у нас. * * * — Мое имя Вольфганг Хубе. Это мое настоящее имя. Это Дитер и Томас. Николай пожал протянутые руки. Из всех — на немцев походил только сам Вольфганг. Дитер был чернявым и больше походил на араба своими резкими чертами лица и короткой бородкой — а Томас был больше похож на русского. Но они явно были немцами, без обмана — только немцы так строят предложения и говорят с таким акцентом. — Николай. Это Самед. Сирийский коммунист. Немцы — протянули руки и Самеду. — Где остальные? — Альфред спит. Он устал. Карл и Шенк на посту. — И все?! — Мы справимся, камрад — оптимистично заявил Вольфганг. Николай так не думал. — Ты голоден? Пошли, поедим… * * * За едой — это были лепешки с припёком и местный, подсоленный кефир — они окончательно познакомились. Раскрывать свою принадлежность к тому или иному роду войск было запрещено, но к русским, точнее к советским — действительно, а не на словах относились как к старшему брату, от которого ничего не скрывали. Все немцы — точнее, восточные немцы — относились к малоизвестной «девятой команде захвата Народной милиции ГДР», созданной как аналог западногерманской ГСГ-9. Сюда их перебросили из Ливии, где они тренировали местный Мухабаррат — и на ливийском судне же они должны были уйти, если все пойдет как надо. Несмотря на местную отмороженность — никто бы не подумал тронуть ливийцев или судно с ливийским флагом. Дело было в том, что Каддафи — прославился по всему Ближнему Востоку как жертвователь на святое дело освобождения арабского народа от пут и оков империализма. Стоило только прийти к нему и заявить о том, что собираешься бороться с империалистами, колониалистами и захватчиками — ты без вопросов получал и деньги и оружие. Каддафи был щедр — но он, как и любой араб, тем более арабский шейх каким он себя считал — не прощал неблагодарности. Так что если кто посеет задержать или обстрелять ливийское судно — его разорвут свои же. Никому не хочется — лишиться такого жертвователя как Каддафи. Плана пока никакого не было. Он должен был появиться после того, как вернется еще один человек — который собственно и договаривался с советским посольством… * * * Человек появился, когда вся еда уже была съедена — ему, конечно, оставили его долю. Обычный, ничем не приметный араб, одет в палестинскую военную форму, что по нынешним неспокойным временам довольно опасно — для действующих в городе снайперов любой военный лучшая добыча… Сдвинув в сторону обычный, белый платок, которым он покрывал голову — он прошел за стол. — Ты что-то узнал, камрад? — спросил Вольфганг. — Пару часов назад его привезли в Бейрут. В Западный Бейрут. Его захватили люди Пьера Фратуни. Сказав все это, палестинец начал жадно есть. Николай украдкой поглядел на Самеда. Тот пожал плечами — мол, все может быть. — Откуда ты это знаешь? — спросил Николай палестинца, когда тот покончил со своими лепешками и кефиром. — С базара. — Базар лжив… — спокойно сказал по-арабски Самед. — Базар лжив для крестоносцев и чужаков — спокойно ответил палестинец — я же там свой. Его взяли люди Фратуни, случайно. В Шекаа была сильная перестрелка, они ездили на место, чтобы посмотреть, что там случилось. Фратуни имеет дела с Франжье, они оба христиане — но Фратуни считает, что его доля в делах может быть и побольше. На обратном пути они наткнулись на него и взяли с собой. — Сколько там человек? — У Фратуни? Примерно сто, но… Палестинец посмотрел на лицо русского и расхохотался. — Ты что, рафик, собираешься идти освобождать его? Право, я дорого бы дал, чтобы посмотреть на то, как белые штурмуют дачу Фратуни. Николай промолчал. Он не любил, когда над ним смеялись. Видимо, и палестинец почувствовал, что перегнул палку. Он прижал руку к груди, чуть поклонился. — Прости, рафик, если обидел тебя. Ты храбр как лев, но на местном базаре беспомощен как ребенок. Фратуни сам продаст этого пленника нам. За сто автоматов Калаш и столько же ракетных установок. Ему нужно оружие для членов своего клана, ему нужны боеприпасы, чтобы он мог побороться за лидерство в христианской общине, а не лишний рот, который надо кормить, и с которым он не знает, что делать. Он сам продаст его нам с превеликим удовольствием. |