Онлайн книга «Стальное поколение»
|
— Как будто раньше не выпускали… — сказал Алиев — сделали, чтобы напряжение снять. Когда люди говорят о том, куда можно съездить, люди не ругают власть. А это сейчас важно. — Э… вот тут ты не прав, уважаемый… — Это в чем же я не прав… — В том, что ты свободу людям как лекарство, в час по чайной ложечке даешь. Да отменяешь — много, мало. Не доверяете вы людям, не доверяете, Гейдар. А это плохо — людям доверять нужно… Алиев прищурился. — Тебе же доверили… — От того, что больше нечего делать было. Да и то перепроверяете на каждом шагу. Прав? — Такая работа. Сам должен понимать. — Да я понимаю. Только вы все равно не правы. Не можете что-то сделать, дайте людям свободу, они сделают… Алиев поспешил перевести неприятный разговор в деловое русло. Он и не подозревал, что его собеседник питает тайные симпатии к демократам… хотя это может в нем здравый смысл говорит, только и всего. Сам Алиев, изучая дела середины пятидесятых взлета и крушения Берии, воцарения Хрущева — приходил к выводам, что свободу надо было давать еще тогда, начинать исподволь, но потом больше… чтобы сейчас уже как в Швеции было — капитализм с человеческим лицом. А сейчас еще — получится ли… — Что сказали израильтяне. — Что и следовало ожидать — ничего. — А на самом деле? Судья улыбнулся. — Конечно же — они скажут «нет». От них нельзя ждать ничего другого. — Тогда зачем все это? — Зачем… На всякий вопрос всегда найдется ответ, Гейдар — высказанный, невысказанный… все равно. Теперь, принимая решение они будут иметь это в виду. И быть для американцев такими же друзьями, как раньше они не смогут… — Они и раньше ими не были. — Тем более… — А остальные… Судья заложил руки за спину, став похожим на ворона в своем черном, немодном, жарком плаще… — Я встречался с Арафатом в Тунисе. Конечно, сильный человек… этого у него не отнять. С убеждениями. Судья улыбнулся своим мыслям. — Его мы уберем потом. Сейчас нельзя… Алиев, несмотря на подготовку генерала КГБ, и то он что он сам мог принимать «острые» решения и играть на грани фола — поморщился. — ЦК санкцию не давало. — А зачем. Есть одобренная записка. — Это международно признанный лидер — сердито сказал Алиев — мы не можем так поступать. Просто не можем. Судья покачал головой, было видно, что он разозлился. — Когда я занимал этот пост, я говорил, что мое условие — руки должны быть развязаны. Теперь, получается, что все не так. Как думаешь, Гейдар, почему американцы эффективнее нас? — ??? — Потому что люди, которым поставляют оружие и дают деньги американцы отстаивают американские интересы. А мы — поставляем оружие, советников, гоним деньги для того, чтобы такие как Арафат отстаивали интересы своих народов. Он себе на уме, ему нельзя доверять. Он играет свою игру и уже давно. Один человек вертит всем Союзом, всей нашей державой! Последние слова судья сказал намного громче, чем следовало — это с ним происходило очень редко. — Но ты не переживай… — сказал он — его уберут другие. Мы только поможем. Судья снова переместил руки — теперь он сцепил их в замок перед собой. — Начинается большая игра — задумчиво сказал он — и эта игра будет происходить на Востоке. У американцев там — Пакистан, Саудовская Аравия, Израиль. У нас там нет ничего. Алиев ничего не ответил. Он и сам понимал — готовясь к броску к Ла-Маншу, играя в игры в Европе, готовя революцию в США, на что кстати выделялись очень конкретные деньги — Советский Союз полностью упустил ситуацию на Востоке. Тем самым — превратившись из субъекта игры в ее объекта, что для сверхдержавы было недопустимо. — Есть две площадки — сказал судья, словно размышляя вслух — первая это Иран. Вторая это Ирак и Сирия. — Сирия наша. — Сирия не наша. Партия БААС не имеет к нам никакого отношения. Предать нас — ей будет не сложнее, чем в свое время Египту. Полагаю, нам надо будет закрепиться в одной из стран — в Ираке или в Иране. И на это у нас есть год — два, не больше. Алиев промолчал. Он читал спецсводки ТАСС, которые пересылались по «большой разметке» руководителям государства. И помнил, что аятолла Хомейни называл СССР Малым Сатаной в противовес США — Большому Сатане. — … Хомейни мертв — словно отвечая на незаданный вопрос сказал судья — и Ирану придется выбирать, как ему жить. И жить ли ему вообще. Судья достал из кармана плаща, сложенную бумагу, пожал Алиеву. Алиев открыл, пробежал глазами. — Их за что? — Есть за что. Они будут мешать. Хезбалла, один вообще — считается одним из самых опасных террористов мира. Алиев положил бумажку в карман. — Хорошо, проведем… На ликвидацию таких людей требовалась санкция, но фактически ее не получали, регистрируя такое как закрытое решение Политбюро без протокола, проведенное опросным путем. Судья свое закончил. Пришло время говорить Алиеву. — В Нагорном Карабахе расстреляна колонна. — Слышал… Алиев остро взглянул на невозмутимого начальника ПГУ. — Откуда. — Оттуда, дорогой, оттуда. Это у вас дружба — до того как кто-то отвернется. У нас дружба — навсегда… — Нужно помочь. — Как? — Все идет из-за рубежа. Перехватить каналы. Судья кивнул. — Турция и Бейрут. Перехватим…. СССР, Ереван. Следственный изолятор Ереван-Кентрон. 17 сентября 1988 года
В следственном изоляторе — пахло, как обычно и пахнет в таких местах: хлоркой, чистящим средством и бедой. Несмотря на очень поздний вечер — возле ворот стояли женщины. В заезжающую в ворота Волгу с затемненными стеклами — вглядывались с надеждой… На входе — полковник государственной безопасности Попов сдал пистолет. Ему и в голову не приходило, что с этим может быть связано что-то дурное… Окна следственного изолятора — который в преступном митре так и назывался Кентрон, по названию района Еревана, где он был расположен — светились во тьме… Их встретил дежурный прапор внутренней службы, пожилой и много повидавший. Звякая и брякая ключами, он открыл перед ними решетку от пола до потолка, приглашая в чистилище… — Левинсон здесь? — спросил КГБшник. Молодой, ему хотелось порисоваться, показать себя опытным волком, со знакомствами, со связями. Таким, который изоляторского шефа Абвера [65] по отчеству называет. Ну-ну, парень. Ну-ну… |