Онлайн книга «Стальное поколение»
|
Подчистили же десть лет назад — а тогда сильно проворонили, следы от группы Затикяна вели напрямую в КГБ, какие-то идиоты вместо того, чтобы почистить ДОР* просто уничтожили его, но это само по себе показывало, что скрывать есть чего. Из Москвы тогда тоже проверяющие были и чего? Да ничего. И сейчас… прорвемся. * * * Карпет выглядел совсем даже не впечатляюще… Среднего роста — но видно, что крученый и сильный, лагерной закалки. Такие бывают — накачанное в спортивном зале, на ринге тупое мясо им заменяют стальная воля и готовность идти вперед до конца, чего бы это не стоило. Как будто стальные канаты под кожей вместо мышц. Одет как чиновник — штиблеты, пиджак, причем и то и другое явно заказное. Только рубашка не белая, а черная, какой-то атласной ткани. Галстука нет совсем. Чисто выбритое, смуглое, сухое лицо, черные, цыганские глаза, прямые, с едва заметной проседью волосы. Лет сорока на вид, не видно ни единой татуировки — Попов знал, что их и нет. За все то время, пока Карпет кочевал по лагерям и зонам, пока кентовался в страшном Белом Лебеде — он не сделал ни единой татуировки, приобретя опасливое уважение зэков. Несмотря на то, что это было против правил, биография каждого пацана должна была быть на его теле — зэки уважали его, и только потому, что он шел против течения. Таких — на другом полюсе жизни — всегда уважали… Вор смерил полковника взглядом. — Покормили мусорка? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь… — Не жрет гад… — сообщил один из уголовников. — Брезгует обществом — ернически сообщил второй, но почему то никто не засмеялся. Вор перевел взгляд на Попова. — Благодарствую, сыт… — разлепив губы, ответил он. — Останешься ты и ты — вор показал пальцем на двоих. Было понятно почему — никто, в том числе и вор в законе не мог общаться один на один с полковником государственной безопасности. Паранойя — была нормой жизни в этом душном, затхлом, вонючем, смертельно опасном мирке — и один небольшой, может быть проходной эпизод биографии — мог привести к ее бесславному завершению. Считалось, что контора еще опаснее привычного МВД и лагерного Абвера — может заставить «петь» даже зайца. Ворье — суетливо покидало комнату. — Пусть выйдут и они… — сказал Попов. — Извиняй, мусорок… — весело сказал Карпет, присаживаясь в кресло — закон есть закон. Ты бы меня взял, ты бы тоже со мной без адвоката не стал разговаривать, так? — Почему? Может, и стал бы… — Опер? — Он самый… Вор хмыкнул. — Чего, искал меня, мусорок? Ну, вот он, я весь, всей бродяжьей душой нараспашку. Люди Карпетом прокликали. Чего надо? — А сам не догадываешься… — А чего мне твои запутки разгадывать, ты мне так — скажи. Люди говорили, у хозяина ты духариком [97] себя проявил, хоть и мент — но не сломался, сапоги лизать не стал. Потому и разговариваю с тобой. А так… Вор не договорил, но было понятно, о чем речь. — Поговорить с тобой хочу. — Так говори. Чифирку дернешь для храбрости? — Тебя — по аэропорту паровозом ведут [98], знаешь? — Ну, не первый раз. Не могут сдюжить с преступностью, вот и выдумывают. Во Франции — Фантомас, а у нас — Карпет… Вор ухмыльнулся, показав золотые зубы. И двое оставшихся — тоже заулыбались. — Не о том — речь. Дело — по террористическому акту. За это — кто — то отвечать будет. И не соскочишь, того и гляди — лоб зеленкой помажут. Им это самим выгодно — свидетеля нет, расстреляли. Либо ты — либо они. — А они — это кто? — спросил вор. Попов раздвинул разбитые губы в улыбке. — Руководство КГБ. Кто-то из ереванского горкома. Из республиканских органов. Я не всех еще просек — но вопросов нет, просеку. Они будут отвечать — но только в том случае, если не смогут кого-то подставить. А подставлять — они будут тебя. — Да и х… им навстречу — грубо выругался вор — ты меня этим испугать что ли решил? Да я их маму делал! И твою — тоже. Мне ваши запутки, ваша грызня за власть — пох… понял? Я вор. Ты мусор. Чиновник. Вы там свое делите. А у нас — свой кусок. — Ошибаешься… — И в чем же? — А в том, что вы — по всему Союзу. Вот ты — союзный вор, так? Тебя ведь на союзной сходке короновали? — Может, и так. Запамятовал что-то. — А эти — немного к другому ведут. Ты вор, Карпет но ты только вор. Для тебя человек в камере, он может быть духовитый, может, стукач, может, шестерка твоя, может — правильный пацан. А для них — другое кино. Для них есть русский, есть азер, есть армян, есть жид. И если ты неправильной национальности, тебя мочить надо. Вот ты, как вор, скажи мне — правильно это? Карпет повел бровями. — Так ты что ко мне — как к вору за разбором что ли пришел? Ну, дела, братва… Полковник кагэбэ — к вору в законе идет, и на мусорню да партейных предъяву кидает — мол, не по закону себя ведут граждане! Чудеса! И уголовники — снова заулыбались. Им и в самом деле весело, ведь им самый шорох — в толчее. Попов не любил уголовников — но только не любил и все. А вот предателей — он ненавидел. Ни один вор, даже такой как Карпет — не натворит столько вреда, сколько самый обыкновенный предатель. Обдуманно и хладнокровно предающий и вредящий. И знаете, что самое страшное. Вот Карпет — он духовитый. Сильный духом. Придерживается правил, пусть своих. А та мразь, которая окопалась в КГБ они ведь слабые. Наверное, они уже представили себе, как за ними приходят — и они в панике переворачивают город. И они и Карпет — убивают людей, но делают это по-разному. Карпет — режет людей, как режет овец волк, чтобы насытиться и показать свою силу. Эти мрази — они убивают от страха. От страха разоблачения. И от ненависти… — И что? — продолжал веселиться Карпет — сходку будем собирать, что ли? А, братва, что делать то? — Дурак ты, Карпет. — Чего… — Дурак ты… — повторил с убеждением Попов — я тебе предлагаю, как самого себя и общину твою, общество за которое ты отвечаешь — из-под удара вывести, а ты тут как клоун паясничаешь. Введут в город дивизию Дзержинского — да и сейчас тут уже многие есть — вот ты и узнаешь, что такое Советская власть. Поставят к стенке и имени не спросят… — Ты меня не пугай, Абвер — сказал Карпет — пуганый уже. Да и поумней тебя, иначе ты на моем месте был бы. Когда я на первую свою крытку зарулил, там кумом был Матвейчук, как сейчас помню. Подполковник внутренней службы. Крут был, зону красной держал, беспредельщики с СПП [99] то и дело побудки устраивали. Главным у них там Барабанов был… здоровый бес. Как то раз заснул ночью и не проснулся, болезный. Хату — под санобработку, всех раскидали по другим хатам, сплошняком красным [100]. Мне первому удалось свою хату в черный цвет перекрасить. Через два месяца дергают меня в Абвер, сидит там кум, рожа два на два, кулаки — во. Сидит и говорит мне — хочешь зону держать? Лет через десять будешь. Пиши расписку, дальше все по делам будет. Я на эту расписочку харкнул… смачно так, через шесть месяцев из БУРа [101] вышел. И знаешь, что до меня дошло? |